-А я бы стала.
Он улыбнулся и устремил взгляд в окно. Принцесса горда, она не потерпит его приказов, а значит – в конечном итоге они поссорятся и она найдёт утешение в чужих объятьях. При мысли об этом он вздрогнул и попытался прижаться к стенке кареты, обитой тканью и сохранившей немного прошлого тепла.
-Вам холодно, виконт?
Прозвучавший внезапно голос заставил его вздрогнуть. Ну вот, они снова на «вы», не стоило и начинать открывать ей душу. Супруги не всегда имеют общие интересы и общую постель. Мужчина повернулся к жене, но тут же молча отвёл глаза. Просить шубу у замерзшей женщины он бы всё равно не стал. Но она вдруг улыбнулась:
-Хотите, я Вас согрею?
И распахнула роскошные меха, под которыми совсем ничего не было…
Том 1. Глава 4.
Виконт стоял в проёме дверей своей спальни, от которого начинался коридор, теряющийся где-то за тёмным поворотом. Принцесса велела погасить свет по всей длине пути от своей спальни к спальне виконта Санти, которого снова называла на «вы» и подчёркнуто холодно приветствовала, если вдруг им доводилось столкнуться в коридоре. Только если вдруг ему удавалось её увидеть хотя бы краешком глаза, ведь, заметив внимание со стороны мужа, «виконтесса Санти» сразу же находила срочное дело, безотлагательно требующее её заботы. Выскочив из кареты, она кивнула женщине, которая когда-то была его горничной, и шмыгнула внутрь замка, даже не взглянув на закат. А ведь он был так прекрасен, что сам Герберт несколько минут просто любовался. Когда он спустя какое-то время поинтересовался как устроилась принцесса, то верная Мира лишь пожала плечами: девушка выгнала её и приказала больше никогда не приходить, стоило лишь заикнуться о старой дружбе с супругом.
И начались томительные дни, полные безделья. Всегда уезжающий с последними обозами виконт слонялся по собственному дому, не в силах совладать с чувствами и одновременно не зная, как потратить внезапно освободившееся время, что он обычно проводил в столице, копаясь в королевской библиотеке или закупая семена редких растений. Единственный его визит в оранжерею закончился столкновением с принцессой, которая грустно смотрела на белую лилию, единственную в кадке, и плакала. Заметив мужа, она утёрла слёзы, поднялась и, выпрямив спину, двинулась в сторону выхода. Наверно, тогда ему следовало что-то сказать. Но виконт промолчал.
И теперь он был лишён даже того малого, на что, в принципе, имел право по факту свадьбы: принцесса отказалась есть вместе даже по утрам, предпочитая проводить время до обеда у себя в комнате.
Пожалуй, единственное, что она делала для него – это отодвигала свадьбу Анессы день за днём. Сначала сестра хотела сейчас же позвать священника, но он вдруг оказался занят разговором с новой хозяйкой этих земель, а потом отбыл, так и не попрощавшись, хотя она не один раз посылала служанку с напоминанием. Потом у места, где она так хотела всё утроить, не оказалось свободных дней, потому как его полностью выкупила молодая виконтесса. Что ни говори, а сестра тогда знатно разозлилась, явилась к своей новой родственнице… и вышла от неё уже поздним вечером, радостно улыбаясь и комкая в руках свиток с огромным списком.
Получая счета, Герберт не глядя их подписывал, оставляя принцессе возможность хоть как-то успокоить нервы, а Анессе – расслабиться, полагая, что брат смирился. Хотя они и тратили немало, но каждая монетка уходила на благое дело. Например, крыша церкви была отремонтирована ровно тогда, когда обозлившаяся сестра собиралась обвенчаться здесь и сейчас. А, когда она намеревалась отправиться со своим любовником в дальнюю часть владений, чтобы там тайком предаться страсти, внезапно пришло письмо, что из столицы едет модный живописец, дабы «передать на холсте всю прелесть и невинность молодой госпожи». О какой госпоже идёт речь виконт понял сразу, а вот Анесса по-прежнему лелеяла надежду попасть под кисть того, кто рисует самых прекрасных женщин эпохи.