Ну и дура же я — выругалась я. — У меня же полно оружия сидит в этом дураке, а я маюсь и в догонялки с ними играю…
Дернувшись назад и… вдруг резко ударив изо всей силы головой в голову мертвое тело в лицо так, что голова трупа ударила в лицо живого, то есть бросившегося на меня обнаружившего меня напавшего так, что этот новый бандит отлетел назад, схватившись за голову, я рывком развернула мертвое тело вокруг его оси, под прикрытием живого. Пока тот держался за свой нос. Чтоб достать клинки с трупа. И тут же всадила в глаз схватившемуся за лицо бандиту вырванный из спины его товарища клинок. Прямо между пальцев.
Он начал медленно заваливаться назад, но я рывком была рядом с ним, сорвав с него клинки и оружие в считанные доли секунды.
— Она здесь! — заорал один из черных.
Я была действительно здесь, так как Радом отчаянно сражался с просочившимися в коридор пятерыми в масках, срубив до этого уже минимум двоих черных сверхбойцов. Я помогла ему, убив бросками ножей им в спину двоих особо опасных. Каждый раз вгоняя клинок точно в основание шеи. Почему-то подсознание зациклилось на этой успешной точке из-за ее действенности или же оттого, что они могли быть в кольчугах, и гнало ее, поставив на поток.
Дальше мне пришлось заняться своими. Которые, как неуемные проблемы, налетали на меня и падали, получая бросок откуда-то из-под мышки трупа без замаха, одной кистью руки. А зря, вас тоже так должны были учить — подумала я, расстреливая арбалетик убитого перед этим.
Двое с матерщиной накинулись на меня, полосуя воздух мечами. И получили свои ножи прямо в глаз почти в упор. Безумцы, на кого они нападают с такой подготовкой!!! Я конечно не ангел, но… С такой плохой реакцией им бы сортиры копать…
— По ногам, по ногам ей стреляйте! — заорал один из новых нападавших.
Теперь уже я пряталась за скульптуры, и выход готовой продукции резко понизился — из двух ножей минимум от одного уклонялись. Пришлось теперь их экономить и бить только наверняка.
Хуже всего, что силы оставляли меня — я держалась только волей.
Еще двое захлебнулись своей кровью. Но и ярости остальных не было предела.
— Сюда, сюда, она здесь отрядного обнимает! — завопил кто-то. — Она за ним!
Прикрывается!
Бедный отрядный, сколько раз я тебя обняла, вытаскивая из тебя ножи. Любимый мой, хороший мой, за верную службу я тебя расцелую! Когда все твои бойцы кончатся… Скончаются…
Я даже не заметила, как все ножи кончились. Я даже наоборот, выставляла труп напоказ и рисковала сама, лишь бы побольше бросали.
Но кто-то, заметив, что все брошенные ножи мгновенно возвращаются в виде трупа, предупредил всех криком.
— Мечи, используйте только мечи! — завыл он.
Оценив, что их отрядный уже не приносит никому смерть, они ринулись всей когортой на меня.
Не так то много их и осталось… Человек восемь-десять… И еще двойка новых, повисших на Радоме взамен мной убитых…
Спасаясь, я дернулась прочь, волоча труп на барьер. Проклятая боль и усталость! Туман застилал мне мозги. А они все были свеженькие, еще никем не тронутые…
Неожиданно выбросив труп с одной стороны скульптуры, я сама дернулась и достала бегущего впереди бойца в маске с другой стороны скульптуры, резко выбросив свою ногу. И тут же убив потерявшего равновесие ударом кулака по подбородку сбоку, так он дернулся в сторону. Словно обняв стоявшую на полу статую какого-то героя или святого. С одной стороны труп, с другой я выгулькнула, не выпустив из руки труп и распластавшись по статуе. И вправду говорят, убивает не сила, а резкость…
Они полосовали воздух мечами, что он аж гудел. Я еле успевала уворачиваться и подставлять несчастный труп. Только тут я поняла, как хорошо иметь нагрудник — у трупа он был, и мечи скользили по нему, не разрушая до конца мою маленькую опору.
Но мне явно некуда было уже бежать. Они зажали меня в угол. Слава Богу, вдоль стены стояли скульптуры…
Давя вдруг навалившуюся боль в себе, я прыжком взлетела на бордюр, прячась за скульптуру. Свернув ударом ноги голову самому первому из вырвавшихся и неосторожно приблизившихся ко мне нападающих, так что он даже не успел сообразить это. Лишь глаза его смотрели куда-то в сторону. Второй тут же ударил мою ногу мечом, но промазал, заклинив меч в бордюре, и тут же получил носком сверху вниз под подбородок… Так изумленно и смотря отныне вверх широкими глазами. Поверить не могу! — думает. Два трупа — к дьяволу! Третий подлетевший получил каблуком в нос, так что хрящи вмялись ему в мозг. И бездумно корчился на полу, всем мешая…
Теперь они забыли про Радома и про все, все, все на свете, одержимые только желанием прикончить меня.
Но подходить близко без подготовки прямо под удар ног уже не стали…
Пользуясь моим опытом, один из нападавших схватил валявшееся на земле тело и попер на меня. Дурачок, у меня ж нет оружия, от чего он защищался?
Пользуясь тем, что меч у него оказался без дела, я прямо сверху прыгнула на него, умудрившись сбить его с ног и прямо на лету вышибить у него глаза пальцами руки, проскользнув под ладонью, которой он защищался от кулачного удара. Ногтями, еще падая, я разорвала его сонную артерию.
Прямо лежа я ударила в колени ногами снизу двоих ближайших, а потом выкинула те же ноги ударом в их нагнувшиеся подбородки.
Подобрав четыре ножа, я швырнула их в напавших на Радома, потому что любимому было явно туго…
Дальше все пошло в ускоренном и без того темпе. Я резко покатилась в сторону, уходя от удара меча. Умудрившись подсечь этого напавшего дурака-дожута и ударить его в кисть так, что его собственный меч вошел под подбородок его другу. Он сам ляпнулся так удачно, что я лежа убила его чеканным ударом сандалии в висок. Еще двое завалились назад, когда я, выпрыгнув на ноги, в упор выкинула два ножа, сорванные со свеженького трупа. У него почему-то больше ножей не было.
Но на это ушли все мои силы. И все оружие, кроме самой себя.
Тогда как усталую меня замкнули сразу пятеро бойцов в масках с вращающимися веерами мечами в обеих руках.
— Радом!!! — отчаянно заорала я. Где этот хваленный мастер, и что он там панькается, когда меня тут убивают.
Нет, Радом все-таки великий воин. Он услышал. Непонятно как появившись рядом, он одним ударом срубил двоих нападавших сзади. А третьему, в ярости, он могучим ударом ноги проломал грудную клетку.
Четвертого убила я сама, сломав ему ударом сандалии ногу в коленной чашечке, когда он автоматически, бездумно отвлекся на налетевшего Радома, и ударом кулака аккурат в профиль в подбородок развернув ему голову на девяносто градусов, когда он лишь на секунду застыл от боли. Я уже говорила, что в этом случае голова разворачивается чуть быстрее, чем шея. Отчего получается щелчок.
Пятый кинулся на Радома, но я достала его ударом ноги в спину. С такой яростью и страхом за Радома, что тот сложился в спине вдвое. Я только устало плюнула в его опрокинувшуюся морду, сама заваливаясь на пол. Черных я уже не чувствовала, опасность была убита мной полностью, но и сама я — все. Когда с опасностью было покончено, все здание, поддерживаемое только чудовищной волей, рухнуло, и тупая боль ран пробилась наружу, захлестывая меня пестрым режущим веером.
Я помню только, что Радом подхватил меня… как он что-то кому-то кричал, приказывая… как мне еще кололи и вливали прямо в глотку вонючее противоядие, ибо во мне, оказывается, сидело не менее трех маленьких отравленных арбалетных стрел и одна большая в спине… Бой вовсе не прошел для меня совсем даром, как я считала, думая, что я неуязвима…
Помню только, как он встревожено склонился надо мной, внимательно вглядываясь в меня, словно ища в моем лице какие-то признаки реакции на препарат…
Я пыталась улыбнуться ему сквозь шатающие и плывущие стены, кружащуюся вереемию, но не могла — губы не слушались, слагаясь, видимо, только в жалобное подобие улыбки, потому что его лицо лишь тревожно напрягалось…
Глава 56
Когда я очнулась, я была с ног до головы закутана в плащ Радома.
— Радом… — благоговейно и благодарно прошептала я, целуя плащ. Я поняла, что, сам угрожаемый, он отдал его мне, чтоб я была в безопасности.