— Я… я… — я растеряно запнулась, не зная, что ответить, ибо вопрос о любви мне вообще не приходил в голову до сих пор. Сахэн ошеломленно подняла голову.
— Ну, чего ты на меня смотришь, я не знаю! — разозлясь выпалила я.
Сахэн посмотрела на меня большими глазами.
— Как я могла это ему говорить, если я этого сама не знаю!!! — не выдержав такой глупости, чуть не крикнула я. Меня раздражал такой поворот разговора. — Мы не были наедине в первый раз… А во второй, — я покраснела. Ну чего я себя так веду? — Мы не перемолвились ни словом…
Сахэн тут отчего-то непонятно вдруг почему-то захохотала так, что стены затряслись. На глазах у нее выступили слезы. Она на меня так посмотрела!
— И почему ты смеешься? — грубо и хмуро спросила я, растерянная и печальная, что моя откровенность была так грубо осмеяна. — Очень смешно, да?! — я снова смахнула глупую слезу. — Высмеять такую дурочку!
— Да нет же, дурочка, я смеюсь от счастья! — не выдержала и повалила меня Сахэн, вся еще трясясь от смеха. — А я-то думала, что что-то между вами случилось! Ой, перестань дуться, все у вас будет хорошо! Ты что, никак не дала знать ему, что его любишь? Он знал, что ты хотела, чтоб он пришел?!
— Но я надела лучшее платье! — недоуменно сказала я, с тоской взглянув на выбранные платья, в которые я разоделась, так по-глупому ожидая, что он придет и увидит! Я вспомнила, как я ходила всюду и крутилась в них, сколько времени потратила на свой вид, и мне стало горько и обидно до слез. А он даже не пришел!
Сахэн просто захлебнулась от смеха, подавившись словом, и замычала.
— Откуда же он должен был знать об этом? — выпалила она.
— Но я же о нем так тосковала!!! — горько сказала я.
Сахэн вздрогнула, задергав ногой, как в тике.
— Я так мысленно его звала! Я не о чем другом не могла думать иначе!! — с упреком пожаловалась я.
Но Сахэн больше меня не слушала, будто я это малое дитя, мгновенно совершенно успокоившись… Она, по-моему, уже просто не могла больше смеяться. Она оценила мои волосы и сделала мне прическу.
Я не сопротивлялась.
— Ну и накрасилась же ты! — сказала она, думая, что мой грим это просто обычная краска женщины, желающей произвести на человека впечатление.
Я посмотрела в зеркало большими заплаканными глазами. Они были громадными и неестественными, и такими печальными. Конечно, меня никто не полюбит с такими фарами, — расстроено подумала я. — Радому подавай нормальных людей.
Подруга же критически осмотрела мое платье.
— Слушай, а ты знаешь, как их одевать? — подозрительно спросила она. — Ты хоть раз до этого надевала платье? — патетически воскликнула она, увидев, во что я их превратила. Ты их сделала похожими на униформу тэйвонтуэ!
— Но они же неудобные! — попробовала я возражать. — И положить, чуть что, оружие некуда!
— А почему они все такие яркие, будто тропические какаду? — не слушала она меня.
Я побледнела даже от такого оскорбления моего вкуса.
— Я хотела, чтобы он обратил на меня внимание… — запинаясь, тихо сказала я.
И тут меня опять точно подменили. — Я д-для него од-девалась!!! — выкрикнув, заикаясь, вдруг снова, не выдержав, расплакалась я, не в силах остановить хлынувший при этих словах ливень слез. Обида была слишком сильна, чтоб ее терпеть.
— Растратила все деньги? — спросила Сахэн, подведя обзор моим платьям, блиставшим яркими красками, будто сад какаду.
Я молча кивнула, пряча слезы.
— Слушай, да ты первый раз влюбилась! — вдруг, ахнув, догадалась она.
Я промолчала, не зная, что ответить. Она была права.
Сахэн хлопнула в ладоши и опять засмеялась, теперь уже более легко.
— Ну, это легко поправимо! — сказала она.
Я только с шумом втянула воздух.
— У тебя нет мамы? — спросила вдруг Сахэн. Я кивнула.
— Растили мужчины? — продолжала допытываться она.
Я опять кивнула…
— Близких обычных подруг, которые могли просветить твое невежество, конечно, не было?
— Я не знаю… — честно сказала я.
Но она меня, похоже, не слушала.
— И после этого, они, конечно, удивляются, что девчонки творят безрассудства! — ворчливо сказала она, будто ей было минимум в два раза старше. — И кидаются на шею с первого раза…
— Разве Радом не должен был меня услышать? — недоуменно спросила я, шмыгнув носом. — Как я мучусь? Я думала…
Сахэн раскрыла рот.
А потом еще раз раскрыла его, как рыба в воздухе, очевидно, что-то сопоставив.
— Радом?!? — она снова выглядела как рыба, что пытается дышать кислородом.
Наверное, вспомнила, как я высматривала, вздрагивая, всех широкоплечих.
— Мастер тэйвонту?
— Я не знаю, кто он, — поспешила объяснить я. — Но он действительно ходит в одежде тэйвонту и близок с ними. Они даже его чуть-чуть слушаются. Наверное, он переодетый принц… — мечтательно сказала я. Почему-то мне не хотелось, чтоб он был тэйвонту, и я всячески этого избегала. Я восторженно, взахлеб, пол часа описывала Сахэн Радома, каждую его черточку, особенность, даже его одежду, как он выглядит, как говорит и даже как ходит… Куда-то испарилась моя тоска… Сахэн внимательно меня слушала, а мне было почему-то так радостно и тепло рассказывать о нем. Почему-то мне хотелось говорить только о нем. Но в своих чувствах я все равно не призналась…
Сахэн лукаво поглядела на меня.
— Слезы исчезли… — зачаровано сказала она. — И такие глаза!
— Что? — недоуменно спросила я, перебитая таким странным возражением. Но та лишь потрусила головой, мол, ничего, это тебе почудилось…
— Как же вы познакомились? — вместо ответа очарованно тихо спросила она.
Я отчаянно смутилась. Она сделала большие глаза.
— Нет-нет, ты не думай ничего плохого! — поспешила торопливо развеять всякие такие мысли я. — Он… он… он меня спас во время урагана!
— Радом?!
Я торопливо кивнула.
— Видишь ли, я потеряла память во время урагана… И он принес меня… — я заалела еще гуще, став вообще пунцовой, как мак, и скрыв свое лицо за цветами, которые трактирщик поставил в вазе для леди Холи.
— На руках, — догадалась Сахэн.
Я еле кивнула, не в силах поднять глаз, став вообще похожей на буряк.
— Он донес тебя до села? — хладнокровно выспрашивала этот маленький диктатор. — И оставил?
Я в смущении покрутила головой.
— Не-а… Он долго расспрашивал меня… Успокаивал… На руках… Меня накормили вкусным… чтоб не плакала, — неохотно сказала я…
— Вы виделись еще раз? — строго спросила Сахэн, словно мама, что что-то подозревает, что дочка скрыла.
Я кивнула, жар от моих щек стал вообще нестерпимый. Я даже прикрыла их руками, чувствуя, как от них идет тепло.
Сахэн строго посмотрела на меня.
Я поспешно кивнула.
— Но я не помню… Я спала, — честно призналась я. Я скорей умерла, чем рассказала бы, что Радом лег рядом. Но Сахэн по каким-то неуловимым признакам это поняла.
— И после этого эти красавцы тэйвонту еще осмеливаются говорить, что девочки сами влюбляются в них! — осуждающе воскликнула, качая головой, она.
— Но ничего не было! — смущенно воскликнула я в ответ на ее осуждение, испугавшись, как она может подумать плохо на Радома, и защищая его. — Он просто обнял меня, согревая!
И тут же прикусила губу, поняв, как дурацки проболталась.
— Так-так! — сурово воскликнула этот диктатор.
— Мы виделись… — сдавшись, призналась я. — Но я совсем не помню… — честно добавила я. — Вернее не все… Я слишком устала и спала… Я… знаю, что он пер-реод-дел меня… — я снова стала заикаться. — В сухую одежду… И плащ…
Моя была мокрая. С-свой плащ! И ост-тавил конфет в нем для меня… — я закрыла лицо руками, ибо мне было мучительно стыдно. — Которые купил вчера… А когда я п-проснулась, он уже уехал… В монастырь… — растеряно сказала я. — Я конфеты съела, — добавила зачем-то я.
— Вы спали вместе? — хладнокровно продолжила мои муки Сахэн.
Я закрыла лицо руками, и не ответила.
— К-кажется… — тихо-тихо, еле слышно проговорила я, сгорая от стыда… Я… я помню, что он был т-теплый и… А к-какая разница… От этого б-бывают дети, да? — я покраснела. — А почему?
А потом, поняв, что я что-то не то говорю, прикусила язык.