— Он что, сделал тебе больно? — сурово спросила Сахэн.
Я удивленно взглянула на нее, и она облегченно вздохнула. Но все же спросила на всякий случай:
— Он тебе ничего такого не делал?
Я подняла на нее удивленные глаза.
— Ну, как жеребец кобыле? — подталкивала она.
— Жеребят? — недоуменно спросила я, виновато глядя на нее, оттого что не понимала.
— Постой, — сказала вдруг Сахэн, — что ты говорила про потерю памяти? Ты по-прежнему ничего не помнишь?
Я замешкалась, а когда почему-то не захотела кивать, медленно отвела голову в сторону, думая, что может так сойдет.
— Не ври! — предупредила меня Сахэн, сразу угадав мое намерение. — Ты до сих пор ничего не помнишь? Кто ты?
Я пожала плечами.
— Какая разница! — я обиженно повернула к ней лицо.
— Тэйвонту не знали кто ты? — потрясенно спросила Сахэн.
— Ну… — мне явно не хотелось говорить, но взгляд этой вымогательницы заставлял меня.
— Ну? — строго сказала Сахэн.
— Радом может и подозревал, но не хотел об этом говорить… — тихо через силу честно сказала я. — Или не хотел узнавать… Откуда бы иначе он знал про мои любимые конфеты, — еле слышно произнесла я, только сейчас это поняв. — Он, мне кажется, не хотел говорить о своих подозрениях другим тэйвонту. Они плохие!
Сахэн только вздохнула.
— Поди сейчас разбери, если тэйвонту не смогли тебя опознать, — только и сказала она.
— Радом принес меня… — хмуро сказала я, крайне недовольная тем, что я оказалась не тем, не сем.
— Радом?
Она подошла к гардеробу.
— Так это его плащ? — ворчливо спросила она. — С которым ты не расстаешься, хоть его от потрепанности и порванности надо выкинуть!
— Не надо, не надо! — испуганно воскликнула я.
— Ты совсем как Аниа, — такая же смесь детского и взрослого в некоторых вещах, — вздохнула Сахэн. — Она останавливалась у нас в гостинице раз. Такой же легкомысленный ребенок с телом взрослой… В какой это стране девушки до брака не знают, как рождаются дети? — проворчала она…
Она еще раз внимательно взглянула на меня… Точнее в мое лицо… В мои глаза… И вдруг глухо ахнула…
— О, Господи! — она побледнела как мел.
— Что с тобой? — я кинулась к ней.
— Ничего… — Она схватилась за сердце, облизав губы. — Ребенок с телом взрослого…
Я недоуменно глядела на нее.
Я подхватила ее и положила на кровать, но она села, отстранив меня.
— Я не маленькая, — тихо проворчала она.
— Но тебе плохо!
— Ничего… — прошептала она. — Ничего… Просто ты похожа на погибшую невесту Радома… — выдавила из себя она.
И тут, будто всего этого мне было мало, ее взгляд упал на кольцо. Я его до сих пор не сняла, только повернула печаткой внутрь, надев на больную руку.
— Это Радом дал тебе кольцо? — строго спросила она. Я поспешно повернулась телом, пряча больную руку в тень.
— Не-а… — сказала я. Не врать же мне? Тем более кольца уже не видно и Сахэн скоро забудет про него. Но, как назло, кольцо как раз попало под игривый луч солнечного света, ибо я вывернула руку и окружилось такой безумной игрой красок, что я сама ахнула, скосив глаза вниз.
— О Боже! — сказала я, увидев, как помертвевшая до пепельного цвета Сахэн, закрыв лицо руками, медленно опускается на колени…
Глава 42
— А говорила, что ничего не помнишь! — заплакав, говорила, рыдая, Сахэн, когда уже я утешала ее, через силу подняв с коленей и усадив на кровать. Теперь уже мне приходилось утешать и вытирать ей слезы, настолько она была обижена, растеряна, напугана. Она думала, что с ней сыграли злую шутку, и ревела просто отчаянно. Я ласково вытирала ее заплаканное, сейчас совсем не красивое лицо, обиженно шмыгающее и такое детское.
— Да перестань ты реветь! — строго скомандовала я.
Она испуганно подняла на меня обиженные глаза. Я осторожно обняла ее и утерла ей слезы.
— Ты… ты меня обманула… Я… я… думала мы подруги… А сама пот-тешалась, да? — заикаясь от горя, спросила она. Совсем она девочка. Кого мне только не приходится утешать!
— Как ты смела подумать, что я могла солгать! — не выдержала и разозлилась я, сурово глядя на нее. Она шмыгнула носом, испугано глядя на меня, все еще храня в них близость и дружбу, и зависимость в чувствительности от моих поступков, как побитая собака.
— На платок, — угрюмо сказала я. Она осторожно взяла его, не отводя глаз.
— Я не лгала, — хмуро сказала я в пространство, отвернувшись. — А перстень я нашла.
Я смахнула слезу, постаравшись сделать это незаметно.
— Ты тоже отвернешься от меня? — презрительно спросила я, пряча расстроенное лицо, чтоб она не увидела, как мне больно. — Как те тэйвонту, что пытались меня убить?
— О Боже, — Сахэн мигом вскочила, наконец сопоставив недвижную руку и синие пятна на спине, которые она раз видела сквозь рубашку. — Ты ранена?!?
Вся ее настороженность мигом испарилась. Только забота и дружеская любовь, смешанная с страхом за меня, были в ее больших глазах. Я обернулась, и поняла, что я прощена.
Я покрутила головой.
— Уже не ранена! Все уже почти прошло…
Сахэн не поверила и потребовала осмотреть руку. Я отказалась.
— Чепуха! И потом аэнский знахарь все равно лучше тебя…
— Выдрать бы тебя! — угрюмо пророчествовала Сахэн.
— Не получится!
— Еще как!
— Не-а…
— И почему я с тобой так мгновенно подружилась? — ворчливо сказала она, требуя показать руку. — Ты и не представляешь, как мне стало больно, когда я подумала, что ты не испытывала того же!
Да, это моя вечная беда — угрюмо подумала я, — я мгновенно дружусь и привязываюсь сердцем, а потом, когда меня предают или забывают мне страшно больно… И я отчаянно боялась, что мне снова сделают больно сердцу. Никогда не боялась физической боли, но душа была всегда почему-то как открытая рана и я страшно переживала, закрывшись от всех, свои потери.
— Да перестань ты дуться! — потребовала Сахэн, мгновенно освоившись, как все молодые люди. В юности шелуха званий не имеет никакого значения. Как только она поняла, что дружба цела и что я в ней нуждаюсь не меньше, чем она, страх и всякая мысль о разнице рангов испарилась. Она надулась. Теперь она была недовольна, что я еще обижаюсь на нее из-за такой чепухи. А мне было не так легко привыкнуть не бояться, что меня опять ударят и тоненькая ниточка сердечных и легких отношений вновь разорвется. Но пару минут, и мы снова смеялись и были близкие подруги, где она была старшая по "опыту", ощущающие симпатию друг к другу.
— Я часто слышала, что люди страшно привязываются к тебе мгновенно, но никогда не думала, что это будет так больно! — шмыгнув носом, все же пожаловалась Сахэн мне.
— Будто я это делаю специально, — огрызнулась я. — И мне самой не больно!!!
— Когда говорили, что ты сама вся наружу, словно у тебя вся личность сердце, и с тобой легко, как со своим собственным сердцем, я не верила, — легкомысленно щебетала она, закалывая мне прическу, полностью отойдя. — У нас часто говорили о том, что тебя все, кто тебя знает, любят, и ты, ненасытный маленький похититель сердец, Друг Всего Мира, сама всех любишь… но в это почти невозможно было поверить! Ты же знаешь, что о тебе говорят! И когда при этом рассказывают, как ты словно вторгаешься в чужое сердце, занимая там главное место, и сама же всех и любишь — это при твоей репутации, ужжасно!
Сахэн протянула это "ужжасно", что окончательно вывело меня из равновесия.
— Ну, так скажи мне, кто я такая, ибо я, к несчастью, это совсем забыла! — рассерженно проговорила я.
Она посмотрела на меня и охнула, поняв, что я не шучу.
— Ты, что, действительно, ничего не помнишь? — растеряно спросила она.
— Сахэн, ты придуриваешься или это у тебя совершенно естественно получается? — совершенно взбешенная рявкнула я. — Я же тебе десять раз сказала, что ничего не помню!!!
— Но как… перстень… — пролепетала она, напуганная моим гневом.
Я с трудом сдерживала желание основательно потрусить ее.
— Перстень я отобрала у Ании… А сама я помню только, что Радом притащил меня во время урагана… — сурово склоняясь над ней, сказала я. — Но он не слова не сказал мне, кто я… Ну? Кто я?!? — угрожающе спросила я. — Ты скажешь мне, или мне тебя хорошенько потрусить? Тем более после того, как за мной охотилось двести тэйвонту, поверь, мне очень хочется это узнать!!!