Мне повезло, что в Храме особое эхо, а впереди бой — они понимали, что происходит, и где дора, позже, чем умирали. Есть такой психологический эксперимент: двое идут в лесу по тропинке. Потом идущий впереди по тропинке человек прячется и пропускает того, кто идет за ним, вперед. А потом, когда он уже сзади окликивает идущего за ним, тот устремляется вперед, ибо ему кажется, что его зовут спереди. Сознание само строит модели событий. И на шум боя они рванулись вперед, думая, что стреляют впереди… Да и я работала автоматически, предугадывая их реакцию… Даже те, кто что-то поняли — лишь растерянно оглядывались, но меня не видели, пока их не настигала стрела или нож… Только и нужно было подбирать еще заряженные арбалетики убитых…
Нехорошо было то, что вход сзади наверняка был закрыт несколькими бойцами, никого не пропустившими бы в Храм — они могли бы вышибить меня так же, как я вышибала их. Это слегка нервировало, хотя я держала его (вход) в поле видения.
Нехорошая игра! Я не хочу!
Но сейчас я не думала — я просто неслышно двигалась вдоль колонн, мгновенно стреляя, когда видела кого-то в промежутке… Всего доля мгновения — появление, оценка взглядом, решение ситуации и сразу выстрел в упор… Мне казалось, что я вообще не думаю — сразу вижу, и арбалет тут же дергается во врага, где бы он не был и как бы ни прятался. Впрочем, я двигалась за ними и часто это были тройные выстрелы в упор мгновенно сзади… Иногда это была игра — кто быстрей… Только я пока успевала первая… Это было похоже на игру, когда ты мчалась в карете мимо домов во весь опор, и, надо было, не прекращая движения, выстрелить в непрерывно меняющуюся за окном картинку, если там кто-то был, еще и правя "каретой" по узким и пересеченным переулкам… Только я сама еще рассчитывала движение между колонн и переборок так, чтоб меня нельзя было засечь и чтоб я выстрелила первая…
Не знаю как, но я просто инстинктивно реагировала на опасность… В сущности, и боя никакого не было… — избиение младенцев. Все окончилось в течение пяти секунд — столько, сколько потребовалось расстрелять семь арбалетов…
Мы вскинули арбалеты с братом Радома почти одновременно, только я чуть быстрей…
И оба засмеялись…
— Тсс… — я таинственно прижала палец к губам.
Он поднял брови.
— Вход контролируется, — сказала я губами. Все тэйвонту читают по губам — это нужно в засаде, когда нужно переговорить без звука.
— Ты их не сняла?
Я покачала головой.
— Я привлекла бы внимание, а так они подставились спиной, — легкомысленно говорила я, пока он хладнокровно взводил арбалеты прямо на мне, холодно обшаривая мою одежду руками, будто я была минимум его дочь. Или соратник-тэйвонту по одной связке, выросшие и сражавшиеся с детства рука об руку — такие товарищи, закаленные боями, опасностью, были для друг друга не просто братьями — это было такое братство, как сто тысяч сестер и братьев любить не могут. Он зарядил все арбалеты на мне. Странно, но меня это нисколько не взволновало, точно я была младшая сестра, я только нетерпеливо дернула руками.
— Быстрей!
— Не спеши впереди тэйвонту в пекло! — сказал он известную пословицу и оправил мою прическу, внимательно оглядев, будто это был брат, выпускающий сестру в свет. — Я расстреляю их сверху.
И приказал мне, исчезая среди колонн, мягко и неслышно, как кошка:
— Жди здесь!
Только когда он ушел, я перестала чувствовать себя ребенком и осознала всю наглость его поведения. Это, впрочем, не помешало мне хладнокровно приблизиться к выходу, игнорируя его приказ и подняв валявшееся тело, как щит, сканируя обстановку. Ведь с тех пор, как они ворвались в Храм, прошло от силы около минуты. И когда там раздался тихий вскрик, а затем звон стрелы о камень, какой бывает, когда уворачиваешься от стрелы, а она пролетает мимо, я швырнула в воздух за угол большое тело убитого тэйвонту, сама прыгнув за ним, как за щитом.
Четыре бойца, контролирующих выход, раскрывших себя, ибо вели сейчас перестрелку с тем, кто наверху. Одного мгновенного поворота мне было достаточно, чтобы в воздухе засечь их всех.
В прыжке ласточкой я расстреляла один арбалетик под прикрытием тела, а потом резко рванула в воздухе труп так, что он задрожал от стрел, выстреленных в меня с другой стороны. Но я уже закончила работу двумя выстрелами в этом развороте — только одна стрела ударила меня потом, и то в плащ. С шумом я грохнулась на левую больную руку плашмя, ибо выпрыгнула под прикрытием такого тела головой вперед, то есть ляпнулась набок. Ведь я стреляла в этом полете…
Я даже не заметила боли, когда перекатилась, закрывшись телом, разряжая последнюю стрелу в оставшегося черного бойца, сидевшего под козырьком вверху, и которого нельзя было опознать до этой поры, ни подстрелить сверху — он был скрыт… Закрепившись там, наверху, уйти от стрелы, хоть расстояние было и приличным, он не успел… Как кукушонок, он выпал из гнезда, и я, сменив арбалет, дострелила его, пустив стрелу параллельно полу ему в череп, когда он грохнулся на гранитный плац…
Странно — этот человек был в широкой накидке, с настоящим аэнским мечом за спиной. Мгновение — и я накинула на голову накидку, скрыв лицо и одежду — я отлично отдавала себе отчет, что этот абсолютно ровный плац просматривается со всех сторон на несколько километров! Отделить мечом головы всего пятерым было не так долго — пять взмахов! Аэнский меч — это чудо остроты и гибкости! Аэнцы — мастера во всем; их оружие — редкость на вес золота. Теперь у меня снова было два меча, только непонятно было, как Эльсинор попал к черным опять. И я, конечно, постаралась, чтоб то, что я им отделяю головы, было не видно со стороны — чтоб взмах меча был виден только со стороны Храма, а с той стороны не было видно…
И побежала, спотыкаясь, как обычная девушка, к далеким зданиям (плац радиусом был почти километр вокруг Храма), подальше от этого Храма.
Ничего удивительного в том, что тетка или девушка со всех ног мчится отсюда так, что спотыкается — может, ляпнулась в обморок себе, а потом оглянулась, увидела и удирает…
Может быть, мне и не то сошло бы с рук — мне еще и не то сходило, если бы, когда я была на середине, сбоку не появилось несколько сот скоординированных молодчиков в черной униформе… Часть из них бежала к Храму — я думаю, исповедоваться, а несколько человек направилось мне наперерез.
Любопытство — порок. Я думаю, им просто хотелось заглянуть мне в лицо. Они же не ждали там такое увидеть! Девушка, лицо которой скрыто, всегда привлекает — хочется узнать, какое лицо у нее. Нам всегда кажется, что скрыто нечто необычное, красивое, наверно… И увидеть меня это, наверное, неприятный сюрприз…
Они окружали Храм с видом хозяев… Вид наглый и самоуверенный. Мне он не понравился. Тем более что тот тэйвонту в белой одежде как раз мог и выйти…
Не задумываясь, что из этого выйдет, я свистнула во все горло сигнал опасности для брата Радома характерным свистом тэйвонту. Черные идут!
Все это вызвало шквал стрел в мой адрес, заставивший меня покатиться по земле.
Но около двух сотен метров между ближайшими ко мне тэйвонту, и мой рывок в момент их синхронного выстрела всех сотен… Ужас, что это было!!! Каждый разрядил арбалет на три стрелки… Ураган на три стрелки…
Как я пережила этот дождь! Я сама не знаю — так металась! Еще хорошо — я поняла их намерение в момент выстрела и вырвалась вбок, перпендикулярно к своему бегу, страшным рывком. Я чудом вышла из зоны обстрела, выложившись вся… Но этого было мало…
Если б не обостренная тренировкой реакция, тотальное зрение, автоматически отмечающее сразу всех, направление оружия всех и просчитывающее уже привычкой сразу, как у счетчиков направление стрел, направление полета стрел и делающее из этого выводы не в словах (движениях языка), а в движениях тела, то не знаю, что со мной бы было. Лишь многолетняя привычка мастера предугадывать направление и траекторию пролета стрел, умение засечь их взглядом даже в полете, а не только по выстрелу, но и по свисту и виду, и сразу работать их общую картину, позволило мне увернуться. Только семь стрел достало меня в плащ, швырнув на землю… Сказать, что я ощущала себя избитой — ничего не сказать. Ляпнуть банальность. Настроение адское было, пока я драла, корчась и дергаясь из стороны в сторону, пока они во второй раз не перезарядили арбалеты.