— Ну что, романтик, — шлепнула мне руку на плечо как-то незаметно появившаяся Валентина, — пошли еще на один раунд?
— Романтик, — ухмыльнулся я. — Я тебя в задницу трахал, и все еще романтик?
Она подозрительно взглянула на меня, а потом заржала.
— Смотрю, алкоголь-то меняет сознание… Ладно, пошли, сейчас там самое интересное начинается. Время девственниц закончилось, — и потянула меня обратно в дом.
Игра без Даны и Влады пошла уже совсем пошло. Сравнение интимных подвигов продолжалось, только теперь они становились все изощреннее.
— У меня никогда не было секса при других людях…
— Я никогда не трахался с близняшками…
— У меня никогда не было групповушки…
— Тройничка, что ли? — пьяно уточнил кто-то.
— Не, больше пяти человек…
Я пил уже не пропуская ни одного хода, офигевая от каждой новой фантазии, которая для большинства здесь была реальностью.
— У меня никогда не было групповушки при других людях…
В оставшуюся часть вечера я узнал, чего еще в жизни не делал, и вовсю недоумевал, где они всем этим занимались. Я даже понять не мог, врут они или реально все говорят правду, но горько почему-то становилось мне. Куда ни посмотри, такое ощущение, что вокруг собралась компания порноактеров-развратников со столетним опытом — и сколько бы я ни трахался, на их фоне все равно останусь монахом-девственником. Так же, как до этого напивалась Дана, после ее отъезда напивался я — потому что теперь уже на каждое «никогда не» мне оставалось только молча бухать.
Зато Валентина вообще не пила, рассеянно крутила бутылку в руке и сидела со все более мрачным фейсом. А была ли хоть какая-нибудь сексуальная девиация, которую она еще не делала? Пока еще никто не нашел такую. Если бы в этой игре был победитель, им бы точно стала она. Вот только сомневаюсь, что это сильно почетно.
— Я никогда не разговаривал с человеком, которого в этот момент кто-то трахал, — изрек кто-то. — Ну в смысле, не я…
Я выпил — многие нет. Серьезно? Вы как вообще беседы ведете?
— У меня никогда не было с сестрой…
Даже на этом моменте кто-то НЕ выпил. Оставалось только с мамой — но таких вариантов, к счастью, не предлагалось. Хотя, возможно, здесь нашлись бы и такие.
— У меня никогда не было с бабушкой…
Да е-мое. И ведь опять был тот, кто не выпил.
— Реально, что ли?
— Не, ну не со своей, — отозвался любитель бухать ногами кверху, — просто с бабушкой…
Что, помог как-то грядки вскопать и тебя отблагодарили? Следом в гостиной раздался взрыв хохота, и парочка ладоней одобряюще похлопали меня по плечам. Я что, сказал это вслух? Но в тот момент разницу между вслух и про себя я уже не чувствовал.
Конец игры я вообще не помню. Помню только, как Валентина — похвально трезвая — уже в глубокой ночи подвела меня к своей раздолбанной машине — со словами, что обещала Инне позаботиться обо мне.
Всю дорогу меня зомбировала качающаяся вокруг шеста девчонка на лобовухе. Брелок был как маятник у гипнотизера, глядя на который, я улетал мозгами — и лишь фразочки хозяйки авто время от времени возвращали меня в сознание.
— Воу-воу, только здесь не блюй! Тачка, конечно, дерьмо, но не до такой же степени…
А потом я снова улетал в небытие, где ее голос странным образом сливался с кряхтением ее больного мотора.
— Бу-бу-бу… ба-ба-бу… я так старалась, но вечеринка все равно дерьмо… бу-бу-бу… а я сохну по Мишелю… ба-ба-ба…
— Эй, ты где там вообще? — выдергивая в реальность, оторва потрясла меня за плечо. — Просыпайся уже! Слышал, что я сказала?
— Что сохнешь по Мишелю…
— Чего? — фыркнула она. — Я сказала, что привезла твое пьяное тело к твоему дому! Твоя остановка, маленький принц, пора выходить…
И правда, мы уже были около моего дома. Интересно, а его она так же привозила? Или у него была вип-доставка с минетом после доставления?
— Можем прямо здесь в машине, — задев что-то локтем, я повернулся к ней. — У меня никогда не было машине…
— Да ты в таком состоянии даже ширинку не найдешь, — оторва со смешком отодвинула меня. — Все, тело, иди домой отсыпайся!
— Динамщица, — бросил я, выбираясь из скрипящей тачки.
Ее владелица расхохоталась.
— Да, так меня еще не называли! Ну а мой тебе совет: иди сразу спать, чтоб без подвигов, — и, кашлянув мотором напоследок, умчалась в ночь.
Я же вошел в тихий темный дом, ступил на лестницу — и словно куда-то провалился. Все, что происходило дальше, я видел будто от третьего лица — как добрался до пролета между своей мансардой и этажом Полины, остановился там, а потом решительно развернулся и направился к ней.