— М-м-м, да твою ж мать! — вот этот звук уже больше походит на мой голос, но тональность уходит в басы.
Сжимаю веки и делаю глубокий вдох. Пусть так.
Полежу немного. Должно полегчать.
Давно же я так не напивался. Последний раз был на выпускном, когда мы проснулись на берегу реки. Кто-то умудрился доползти до палатки, а некоторые мешками попадали у потухшего костра. Как не сгорели черти, одному богу известно, потому что часть воспоминаний стерли с жесткого диска. Теперь там огромный пустой ящик с пометкой «?».
Ощущения в моменте примерно такие же, как в то утро. Мышцы ноют, и я голый, кажется.
Бросив попытки, стать зрячим, веду ладонями по грудной клетке, прессу и ниже…
О, ну точно! Член уже в полной боевой готовности. Значит, Анютка где-то рядом. Моя горячая женушка, которая вчера вечером многообещающе двигала телом под слезливую попсу. И я не прочь повторить наши приключения сейчас, если она будет сверху.
Мои кисти перемещаются по матрасу, чтобы найти Аню. Правой рукой задеваю волосы на подушке, и ко мне в тот же миг прижимается девичье тело. Стрелы возбуждения проносятся по чувствительным тканям и бьют точно в пах. Становится максимально жарко. Стрелка барометра переваливает все допустимые значения, и от напряжения вибрирует, пуская по стеклу мелкие трещины. Я на взводе. И…
Не помню, как мы развлекались ночью…
Это странно.
Я могу с точностью описать каждую нашу близость с Аней, потому что от соприкосновения пылающих страстью организмов постоянно летят искры.
— Так и знала, что тебе понравится, — мурлычет на ухо отнюдь не голосок моей жены.
Не знаю, откуда черпаю силы, но моментально принимаю сидячее положение и распахиваю глаза. Комната вращается вокруг своей оси, пока я всматриваюсь в знакомое лицо справа.
— Ленка… — подтягиваю одеяло, чтобы прикрыть вздыбленную наготу ниже пояса. — Ты что здесь делаешь?
— Странный вопрос, Яр, — улыбается, игриво шагая ноготками по моему плечу.
Стряхиваю её руку, кривясь от омерзения.
Какого хрена происходит⁈
— Где Аня? — отодвигаюсь от бывшей одноклассницы и спускаю ноги с кровати, пытаясь найти взглядом одежду.
Головокружение запускает другие неприятные процессы — жажду и удары молотков в виски. Кривлюсь, концентрируясь на поиске.
Вижу частями. Брюки на тумбочке около кровати. Боксеры у двери, которая открыта. На пороге пальчики с красным лаком на ноготках. Поднимаю голову, сглатывая противную слюну, и сталкиваюсь с родным взглядом, в котором плещется боль и непонимание. Мертвенно бледная и уязвимая.
— Ань…
Она ошарашенно отступает назад. Резко подскакиваю.
Зря…
Ленка удерживает одеяло, которым был прикрыт стоящий колом член.
Аня переводит взгляд прямо на него и качает головой.
— Ой… Как неприятно вышло… — Метелькинна подливает топлива в огонь.
Аню словно ветром сдувает. Превозмогая головную боль, хватаю свои шмотки и натягиваю на себя. Боксеры, брюки…
— Куда ты, Яр? Нам же было хорошо ночью.
Кривлюсь, застегивая ширинку. Мерзкое чувство разливается по грудине. Легкие сдавливает.
— Яр⁈
Выскакиваю следом за Аней и вижу, что я был в номере Ленки, а не в нашем с птичкой. Несусь по коридору, где мелькнул подол её белоснежного сарафана. Не успеваю задержать. Она выбегает из здания первой и теряется. Ношусь по двору босиком, как ошалелый. Сердце грохочет, отказываясь принимать случившееся. Я ведь не мог на Метель запрыгнуть? Как я вообще в её номере оказался⁈
Несколько бесполезных кругов по местности, и я оседаю на ступеньки около выхода. Рядом садится Стасян.
— Что случилось? — хрипит, протягивая мне бутылку с минеральной водой.
Без слов откручиваю крышку и выпиваю практически половину. И как ему сказать? Как вообще понять, что произошло, если мозги превратились в кашу?
Отдаю бутылку и тру виски пальцами. Надо вернуться в наш номер и позвонить птичке. Сомневаюсь, что она ответит, но…
— Яр? — Стас хмурится и поднимается следом за мной. — У тебя чего рожа такая виноватая?
— Мне Аню найти надо. Давай потом, — иду внутрь.
Ага. Расскажи другу, как отымел его бывшую. Пиздец, как интересно ему будет.
Направляюсь в номер, прокручивая в памяти вчерашний вечер. И не помню, как оказался у Метелькиной под боком. Скриплю зубами, шаря по всем углам в комнате, но телефон, как свозь землю провалился.
Попал, твою мать, в самую не просветную жопу!
Сажусь на край кровати и долблю ладонями по вискам.
— Вспоминай, блядь!
— Могу что-нибудь подсказать, — поднимаю голову.
Ленка стоит в дверном проеме. Лицо опухшее. Без косметики страшно взглянуть. Ну как меня могло потянуть на дешевую копию красоты, когда есть Анюта⁈ Рычать готов от бессилия и пробелов в воспоминаниях. Отчетливо помню стоны, и как член сжимали в тиски. Я точно трахался… Сглатываю горькую слюну. Метелькина проходит внутрь. На ней спортивный костюм, но даже его она умудрилась опошлить, расстегнув молнию на олимпийке так, чтобы голая грудь выпячивалась и привлекала внимание. Тошнит от одного её вида, а уж голос и вовсе напрягает во мне все нервные волокна.
— Ты ночью ласковее был. Оно и к лучшему, что Аня все увидела. Теперь мы можем не скрываться.
— Теперь ты можешь пойти на хуй, Метель. Желательно на чей-то другой, потому что кроме рвотного рефлекса ты у меня ничего не вызываешь! — застывает посреди комнаты с недоумевающим выражением лица. — Пошла вон, пока за патлы тебя отсюда не вытащил! — срываюсь на громкий рык, совершенно не контролируя эмоции.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать после всего⁈ — визжит в ответ.
Кривлюсь. Ощущение такое, что голова лопнет.
Подрываюсь на ноги, подлетаю к ней, сжимая кулаки. Отшатывается. Да, я сейчас за себя не ручаюсь.
— Если я потеряю Аню из-за тебя, то…
— Что? Аня тебя не простит. Никогда. Это ведь чистая и не испорченная птичка, — хмыкает злорадно.
— Уходи, пока я тебя не прибил.
— Рука не поднимется в отличие от… — тянет руки к ширинке.
Грубо перехватываю запястье и отталкиваю к выходу. Летит и чуть с ног не сбивает Игоря.
— Аккуратней, Метель! Че уже похмелилась? — поднимает руки вверх, пропуская Ленку.
— Нищеброд, — выплевывает прежде чем свалить.
Игорь хмыкает и протягивает мне руку. На раскрытой ладони телефон.
Мой.
На экране трещина. Делит его пополам. Видно даже невооруженным взглядом.
— Нашел внизу у бассейна. Твой ведь?
Киваю.
— Спасибо.
— Я Аню на такси посадил, — хмурится, убирая руки в карманы. — Что случилось?
Провожу пятерней по волосам.
— Пиздец мне пришел, Белый.
— Метель?
Опять отделываюсь кивком.
— Насколько все плохо?
— Сотка по десятибалльной шкале.
— Чем помочь, братишка?
— Я не знаю. Сейчас надо Аню найти и поговорить.
— А потом?
Хрен знает, что потом.
Память восстановить, наверное.
11. Накосячил
С восстановлением хронологии событий беда.
Я помню, как нас с птичкой прервали, как вышел в коридор, а потом провал.
Аня не отвечает на звонки. Пока сгребаю наши вещи с номера, батарея на телефоне сдыхает. Меня всего трясет, потому что осознание пиздеца накрывает.
Она меня не простит.
Я бы не простил…
На выходе меня ловит Белый, не дает сесть в тачку. Я психую, вырывая у него пачку с сигаретами.
— Расскажи, что случилось? Надо успокоиться, Богульский, а то натворишь еще больше дел.
Понимаю, что прав, но внутренности трясутся, словно я последний день живу. Кажется, с каждой минутой расстояние между мной и птичкой увеличивается. Я теряю её…