— Гости уже собираются на пир. Но по нашим обычаям союз — дело только двоих. Перед лицом богини нам не нужны лишние свидетели, — Эрен едва ли не мурлыкал — вот уж не думала, что он вообще умеет разговаривать таким тоном! И от этого в груди припекало, а по телу буквально табунами скакали не бабочки, а целые стада антилоп…
— То есть, — мгновенно сориентировалась. Ах ты, коварный! — я переживала зря, да? — ткнула кулачком в грудь. Но разве его прошибешь?
— Нашему танцу любви не нужны очевидцы, жизнь моя…
Шепот. Объятья. Тихий толчок. И совершенно беззвучный портал, который вынес нас в совершенно другое место.
Ни капельки не мрачное, но напитанное такой силой, что у меня все несуществующие волоски на теле дыбом встали!
— Это храм, Эрен?
Обернулась, глядя на сосредоточенное лицо Жнеца. Мой. Я готова жизнь положить на то, чтобы в этих холодных глазах навсегда поселилось счастье. Чтобы он продолжал вот так улыбаться — совершенно незаметно для других. Чтобы играл по вечерам с Миром, а потом — и с нашими детьми. Чтобы смеялся — когда-нибудь он научится и этому. Чтобы эта дивная северная магия, эта смертная сила не вымораживала его больше, а давала силы. Чтобы он больше никогда и ни за что не оставался один.
Время замерло. Застыло в одном мгновенье. Огромный современный мир с его небоскребами, флайтами, плакартами и звездолетами остался где-то далеко, за границей этого места, напоенного истинной магией.
Эта магия сейчас проходила сквозь меня, ощупывала каждую клеточку, выворачивала наружу все мысли и потаенные желания.
Но разве мне было что скрывать?
Я так сосредоточилась на этих ощущениях, что не заметила, как меня взяли за руку и провели через пол зала к небольшой нише.
Никакого электричества и маголамп — в чашах горел живой огонь. У искусно вырезанной небольшой статуэтки, изображающей скрытую плащом девичью фигуру, которая держала в руках тонкую нить и ножницы, стояла пиала. Темная, почти маслянистая жидкость в ней навевала странные ощущения.
Но Эрен шагнул вперед — и первым поднял пиалу. Посмотрел странным, серьезным, протяжным взглядом.
— Половина моя — половина твоя, конфетка, — его голос вибрировал, в нем появились тихие урчащие нотки, от которых кружило голову, пересыхало во рту, а сердце билось так часто, что едва не выпрыгивало из груди.
Я смотрела, как он пьет, как капли стекают по обнаженной шее, а воздух вокруг густел. Невозможно. Непонятно. Так остро, что хочется всхлипнуть от накатившего желания.
Как сквозь туман я расслышала:
— Теперь твоя очередь.
Пиала легко скользнула в руку. Жидкость была вовсе не противной — чуть сладковатой, немного похожей на персиковый сок.
Я сделала один глоток, другой, третий… такое ощущение, что жидкость только прибывала, никак не кончаясь. Но кто из нас упрямей? Миска с соком — или жаждущая выйти замуж кошка? В общем, мы победили с разгромным счетом. Во рту было сладко-сладко, так что зубы сводило. И ещё кружило голову. Сначала — легко, а потом все сильнее и сильнее. По венам растекался жар — приятный, томительно-предвкушающий.
А поставила пиалу на алтарь и молча ухватила Эрена за ворот камзола, притягивая ближе. Ещё ближе. Так близко, как только возможно — потому что я ощущала эту потребность каждой клеточкой тела.
Он был мне нужен. Необходим до сжатых судорогой желания пальцев, до прерывистого дыхания, до алых точек перед глазами. Чтобы прорасти в него, соединить тела и души, соединить наши пути и судьбы — и это будет совершенно иное таинство, так, словно все между нами и правда происходит впервые.
Кто из нас потянулся первым? Одежда разлетелась на клочья, сверкнули когти, рычание то и дело срывалось в стоны. Откуда возник этот огромный помост с шелковыми занавесями? Не знаю. Не помню.
Я помню только суматошный шепот. Поцелуи — жадные и дерзкие, почти обжигающие, а потом — нежные, тягучие, доводящие до исступления, словно в попытке извиниться. Я помню, как переплетались наши тела в священном первозданном танце, как ярко пела душа, раскрываясь, стирая с себя весь груз прошлого, все ошибки, обиды, злость.
Толчки сильного мужского тела, руки, ласкающие мою грудь, доводящие до пика, до всхлипа. Когда я — мокрая, желанная, взлетаю до звезд, обхватываю чужую талию ногами, царапая гладкую спину отросшими когтями. Когда я вижу зажмуренное в порыве страсти и неконтролируемого желания лицо и впервые верю — он мой. Это я его так довела, это меня сейчас он берет, любит, ласкает, нежит, сводит с ума — впрочем, взаимно.