— Мелкий, ты ничего не видел и не слышал, ладно? Не знаешь, кто тебе выломал дверь. У тебя вообще полное состояние аффекта.
А он знает, что такое аффект? А то аффект, похоже, у меня самой.
— Арро Майари, не бойтесь, я никому не скажу о том, что вы альфа-самка. Только ваш запах силен, хорошо, что его сейчас перебил аромат этой мыши. Уже почти незаметно, — вдруг серьезно заявил мелкий. И погладил меня по руке. Защитник!
Не очень поняла, признаться, почему он принял меня за альфу, даже если принять, как должное, что во мне есть какая-то частичка крови оборотней, но…
— Что тут происходит? Миррим, объяснитесь! Что за грохот и шум? Разве вам не велено было…
Оборотница, влетевшая в комнату, осекается. Она высокая, с длинной толстой косой светлых волос, в изящном модном брючном костюме и легкой тунике. Резкие правильные черты лица. Холодные. Неприятные. Почти злые. Острый нос — вот, пожалуй, главный недостаток. В остальном — красавица, кто бы спорил. Неужели та самая арра Надина?
За ней вваливается группа поддержки — несколько оборотней из клана и высокие дубы-охранники с нижнего этажа. И такая злость меня берет — потому что вижу по их глазам — прямо сейчас готовы во всем обвинить меня, жалкую человечку.
— Господа, вы очень вовремя. Прошу не толпиться, ребенок устал, голоден, истощен и напуган. Если бы я случайно не прошла мимо — был бы ещё и покусан какой-то тварью. Боюсь, у вас какие-то проблемы с безопасностью помещений, — я уговорила уверенно, холодно и спокойно, ни на миг не выдавая спрятанного в глубине волнения. Нет. Я не дам им повода обвинить или напасть.
Воробушек жмется ко мне, и в сердце вползает давно забытое тепло. Давно забытое ощущение — когда нужно позаботиться о ком-то куда более беззащитном.
— Что вы делаете в комнате ребенка, госпожа… секретарь? — эти слова гадина почти выплевывает мне в лицо. Недовольна? Зла? Из-за чего конкретно?
Я ощущаю от неё угрозу. А интуиция никогда меня не подводила — жаль лишь, что я не всегда к ней прислушивалась.
— Я как раз собиралась выполнить задачу, порученную мне уважаемой гостьей замка, аррой Виолой Лартье. Шла к выходу из замка, но с непривычки немного заблудилась, и вдруг услышала оглушительный треск — и крик. Я поспешила на звук — и увидела — махнула рукой в сторону двери, стараясь взять свои чувства под контроль. Я говорю только правду, ни слова лжи. Только правду. Я верю в это, — снесенную дверь — за ней — плачущего ребенка и распахнутое окно, в которое пыталась влезть какая-то тварь. Она была уже кем-то ранена, поэтому мне удалось захлопнуть окно вовремя. А тут и вы подоспели. Быть может, мне объяснят, что здесь происходит? Боюсь, лорд Вайре не знает, насколько небезопасно стало в его замке…
Я чеканила это ровным, спокойным голосом, ловко прикрыв своим телом ребенка и спрятав его за спину. Не доверяю я им. Всем, кто пришел с этой стервозиной.
— Какие гарантии у меня, что вы говорите правду? — Стервь выгнула бровь. Смотрит жестко, давит взглядом. — Уж простите, но слово людей ничего не стоит…
По хребту пробежал огонь. Захотелось ринуться на неё, потрепать отступнице шерсть, вцепить в холку, если не в горло, приучая к послушанию.
— Мое слово дорого стоит, арро. Не стоит забывать, что люди не рабы, а такие же жители нашего государства, как и другие расы. Мне стоит расценивать ваши слова, как обвинение в чем-либо?
— Вы слишком смелы для …
Она осеклась. Оборотень, стоявший рядом с так называемой няней, вдруг что-то тихо прошептал ей на ухо. Самое странное — я услышала четко, как будто стояла рядом:
— Не связывайся пока с девчонкой. У неё браслет — покровительство Песчаных. Пока они тут, не стоит, мы все успеем…
— Тварь, — говорили глаза оборотницы.
Но она гордо выпрямилась.
— Миррим Вайре, извольте вести себя, как подобает. Что это за вид? Что за слезы? Вы что, девица? Ваш отец будет крайне недоволен вашим поведением. Немедленно идите в соседнюю комнату и выберете сами, какую из ваших игрушек мы теперь подарим в благотворительный фонд из-за вашего недостойного поведения!
Я видела, как напряжение, азарт, скрытый восторг уходят с лица малыша, уступая место покорной тоске и отчаянию. Он тянется к этой женщине, как крыса за дудочкой крысолова. Мне это не нравится, но что я могу? Сейчас?
— Ребенок устал, он хочет есть и ему страшно одному. Мне кажется, что ваш долг, как той, кто заботится о юном наследнике Лорда, обеспечить его всем необходимым, а не наказывать за чью-то вопиющую халатность, — я знаю, что наживаю сейчас опасных врагов. Знаю, что нужно молчать — нужно было…
Многие оборотни недовольны. Глаза их ярко вспыхивают во тьме, мохнатики ощериваются, провожая меня взглядами. Хочется сжаться, спрятаться — но я не имею права отступить.