Вышинский ответил, что его правительство уже «решило», что исполнительным директором будет советский представитель, и оно будет настаивать, чтобы «был некий баланс в руководстве». По этому поводу состоялся продолжительный разговор. На стороне Финляндии были все преимущества, говорил Вышинский: территория, машинный парк, государственная власть и т.д. Советский Союз – великая держава, и она не хочет быть лишь инвестором, «представитель которой будет присутствовать только на праздничных мероприятиях»; он должен участвовать в организации производства. Англичанам финны отдали все акции компании «Петсамон Никкели» и предоставили в их распоряжение весь комбинат. Я ответил: англичане действовали через финскую компанию, в правлении которой были два финна и лишь один англичанин, и все дела шли через финнов.
– Вышинский: Это англичане умеют – собирать плоды чужими руками.
Пост директора-распорядителя, от которого зависел весь проект, был важнейшим пунктом в переговорах. Я настаивал на своём и подчёркивал, что компромисс возможен лишь при условии, что директором-распорядителем будет финн.
– Я (полушутливо): Место исполнительного директора слишком малая проблема, чтобы начинать против нас войну.
– Вышинский: Между нами уже идёт торговая война.
В заключение беседы, проходившей в дружественном духе, я сказал, что сообщу своему правительству о поставленных вопросах и по получении передам его ответ.
Когда Вышинский заверял, что у Советского Союза нет агрессивных намерений в отношении Финляндии, то я считаю, что это так и есть, если речь идёт о никелевых рудниках в Петсамо. Но его утверждение, что у СССР имеются только экономические интересы в этом регионе, не соответствует действительности. Несомненно, как я говорил раньше, у Советского Союза имеются политические расчёты. Если бы речь шла только об экономике, то Кремль не выступал бы столь упорно и настойчиво против наших предложений. Вопрос зашёл так далеко, что уже затрагивал авторитет великой державы. А это было серьёзно для нас.
Докладывая об этой беседе в Хельсинки, я предложил следующий компромисс по открытым вопросам: акции делятся поровну, относительно электростанции, равного количества членов правления и чередования председателя принимаются советские предложения, а время принятия закона сокращается. «Можно было бы также согласиться с их требованием на пятую часть инженеров, мастеров и персонала, поскольку речь идёт о большом количестве работников, и нам надо будет всё организовать так, чтобы четверо финнов могли отстоять свою позицию против одного русского. Для этого стоит подготовить отдельное соглашение, на что указывал Вышинский. Несмотря на твёрдую позицию Вышинского относительно исполнительного директора, не считаю невозможным, что они уступят. […] Если удастся добиться соглашения на этой основе, то буду считать его наилучшим возможным на сегодняшний день», – писал я в Хельсинки. В другой телеграмме: «Общая точка зрения: если Германия нам не поможет, то нам придётся идти на уступки в проблеме никеля, которая, как я писал раньше, не является для нас вопросом жизни».
Вполне возможно, что русские уступили бы, и на основе моего предложения мы бы пришли к согласию. На это указывает тот факт, что русский председатель совместного комитета, который ещё раньше заявил, что работа комитета останавливается, 15 февраля неожиданно объявил о заседании, где предложил решить все вопросы, кроме председателя, на той основе, которую я в беседе с Вышинским обещал предложить своему правительству. К этому моменту я ещё не успел дать ответ Вышинскому, поскольку не получил инструкций от правительства.