Если бы Гитлер осознавал неочевидность, а ещё лучше невозможность успеха своего нападения на Россию, по крайней мере, пока он занят войной на Западе, то заметил бы, что идёт по пути, ведущему к краху. Он бы свернул с этого пути, так же, как и Наполеон мог бы избежать российской авантюры. Но это предполагало бы иную политику с его стороны. Почему политика Гитлера не выдержала бы испытания временем? Раздел Польши в XVIII веке объединил Пруссию и Россию на долгое время. Бисмарк считал, что подавление Польши и предотвращение её подъёма – общий важный интерес Пруссии и России. Четвёртый раздел Польши Германией и Советским Союзом и другие действия после договора августа 1939 года также объединяли друзей. Ну и что, подтвердило время успех этой политики? Она удалась не больше, чем политика Гитлера в 1941 году и позднее, которая, подобно политике Наполеона в 1813 году, завершилась катастрофой.
Говорят, это мудрость задним числом. Сошлюсь на уже процитированные мною слова английского историка Сили (Seeley): «Это заблуждение полагать, что если крупные государственные события влекут за собой широкие последствия, то они гораздо нужнее, чем рядовые обычные события. Это заблуждение мешает объективным оценкам».
Исторические события проистекают из других событий, которые являются их причиной и объяснением. Но утверждение, что в истории действует закон безусловной необходимости, на мой взгляд, является преувеличением. Политику Советского Союза в отношении Финляндии после 1939 года можно объяснить. Но утверждать, что она в той форме была безусловно необходимой и поэтому единственно возможной, я бы не стал. То же самое можно сказать о политике Финляндии в отношении Советского Союза. Вряд ли можно согласиться с тем, что фантастические планы Гитлера покорения всей Европы были требованием каких-то законов истории и тем самым необходимыми. Напротив, это была роковая ошибка, как для Германии, так и для всего мира.
В любом случае, моё предположение, что Гитлер будет избегать нападения на СССР, по крайней мере, пока идет война с Англией, оказалось ошибочным. И, напротив, моё мнение относительно неочевидности успеха этого похода было правильным. Азартная игра кажется судьбой завоевателей и игроков в войну. Так было с Наполеоном, так было с Людендорфом весной 1918 года. Только случай – смена правителя в России – спас Фридриха Великого.
Зимой 1941 года появились признаки изменения политики Советского Союза в отношении Финляндии. Советский посланник был отозван в Москву, новым посланником был назначен Орлов, который прибыл в Хельсинки в апреле 1941 года. Я в это время тоже был в Хельсинки, и у меня состоялись два продолжительных разговора с Орловым. Ранее он входил в совместный комитет по возвращению машин и оборудования, и у финских представителей в комитете сложилось о нём положительное впечатление. Наши беседы также оставили у меня позитивное представление о нём. Я заметил, что он стремится, естественно, в рамках имеющихся инструкций, работать в интересах улучшения советско-финских отношений. Да и он сам прямо заявил, что это его серьёзное намерение. Орлов высказал сожаление по поводу моей предстоящей отставки. Мы прошлись по всем открытым вопросам и пришли к общему мнению, что важным является только один – проблема никеля в Петсамо. Он считал, что все остальные вопросы могут быть решены. Орлов даже сказал, что, если появится желание, на его взгляд, можно было бы вернуться к вопросу об оборонительном союзе между Финляндией и Швецией. Но в проблеме никеля Кремль будет оставаться на своей позиции, поскольку считает это дело важным. Насколько ему известно, в Кремле ожидали, что я привезу из Хельсинки предложения, на основе которых мы придём к результату. На основе бесед с Орловым у меня сложилось впечатление, что в проблеме никеля мы зашли так далеко, что Кремль уже не отступит.
В ходе беседы Орлов сказал: «Есть ещё одно дело, самое важное. Общее улучшение отношений между Советским Союзом и Финляндией. Этот вопрос надо решить». Это была главная цель его приезда в Хельсинки. Я рассказал о состоявшейся беседе министру иностранных дел Виттингу.
В чём была причина новой политики Кремля?
Гафенку писал: «Лишь позднее, когда сотрудничество с Германией окончательно оказалось на мели, и когда стало очевидным предстоящее столкновение со своим бывшим партнёром по играм, советское правительство задумало успокоить некоторых своих соседей и поддержать у них чувство независимости. Эта политика последнего мгновения была слишком спешной импровизацией для того, чтобы изменить положение дел» (Gafenco G. Op. cit. Р. 353).