«Вы можете быть довольны», – сказал сэр Криппс, прощаясь со мной.
28 мая я был с прощальным визитом у Молотова в Кремле, в том самом кабинете, где мы с ним так часто беседовали. Поблагодарил его за любезность, которую он неизменно проявлял ко мне. Молотов высказал сожаление по поводу моего отъезда. Ответил, что мне уже давно было пора уехать, ведь я на 20 лет его старше. «По Вам этого не скажешь», – вежливо ответил Молотов. Он, похоже, знал, что поначалу я собирался быть в Москве лишь короткое время, и поинтересовался, что я собираюсь делать дальше. Ответил, что хочу быть свободным человеком и «раскладывать пасьянс». Вопросы, вытекающие из Мирного договора, так же, как и некоторые другие, были в основном решены. Поэтому сейчас подходящее время уезжать. Молотов на это: «Не все вопросы решены». Но мы не начали политический диалог. Прощаясь и желая друг другу «всего хорошего», я сказал, что с удовольствием попрощался бы со Сталиным, с которым познакомился на переговорах осенью 1939 года. Однако я знаю, что его время перегружено, и не хочу возможного создания неудобного прецедента. (Сталин обычно не принимал иностранных дипломатов.) Молотов на это: «Я спрошу».
На следующий день я был у Вышинского. В ходе беседы он сказал, что советские представители заметили мои усилия по созданию хороших отношений между Советским Союзом и Финляндией. Ответил, что это было моё искреннее стремление, и в будущем в силу своих возможностей я буду действовать в этих же целях. Добавил, что не хочу говорить о политике, но заметил в наших газетах сообщения о переговорах между Советским Союзом и Германией. Вышинский: «По каким вопросам?» Я: «По экономическим». Вышинский: «У нас с Германией экономическое соглашение, которое предполагает переговоры». Я: «Наши газеты пишут о новых соглашениях». Вышинский: «У нас есть соглашения и хорошие отношения с Германией. Не знаю ни о каких переговорах по новым соглашениям». Я не стал продолжать этот разговор, и мы пожелали друг другу «всего хорошего».
Получил сообщение, что Сталин примет меня на следующий день, 30 мая. В установленное время, в 7 часов вечера я был в его кабинете, который был такого же размера, как и у Молотова, и в котором был такой же длинный стол для переговоров. Сразу после начального приветствия Сталин неожиданно сказал: «В Хельсинки недовольны Вами». Удивился по поводу этой имеющейся у Сталина точной информации. Ответил, что вопросы, вытекающие из Мирного договора, и некоторые другие дела решены, и относительно их решения правительство и я придерживаемся единого мнения. Сказал также, что мы в Финляндии хотим хороших отношений с Советским Союзом, и я работал для достижения этой цели. На это Сталин ответил, что для него абсолютно ясно, что между Советским Союзом и Финляндией должны быть хорошие отношения. В этой связи я получил повод подчеркнуть, что мы хотим проводить политику нейтралитета, и мне об этом было официально сообщено в Хельсинки. Отметил также, что у нас работал созданный правительством комитет, который подготовил программу развития наших отношений в области культуры, экономики и т.д. «Но, откровенно говоря, по моему мнению, мы не получили достаточной поддержки со стороны Советского Союза».
– Сталин: Надо оказать поддержку, это естественно.
Я добавил также, что в качестве частного лица буду работать на благо создания хороших отношений между нашими странами.
– Сталин: Вы никогда не будете частным лицом.
Затем я заметил, что многие вопросы между нашими странами решены, но всё-таки кое-что осталось. Проявились разногласия в трактовке торгового соглашения. Пояснил, в чём состоит разница подходов.
Оказалось, что Сталин хорошо знает вопрос, он заявил: «Мы не ставили цель предоставлять Финляндии кредит».
Я продолжил, сообщив, что ещё в феврале Советский Союз прекратил товарные поставки в Финляндию. Например, из 70 тысяч тонн зерна поставлено только 15 тысяч.
– Сталин: Так что, у вас нехватка зерна?
– Я: Иностранный импорт перекрыт, и до следующего урожая наши зерновые запасы крайне малы.
– Сталин: В знак дружбы окажу Вам маленькую личную услугу. Дам 20 тысяч тонн, так что Финляндия получит половину квоты. Но исхожу из того, что заказанные у вас суда будут поставлены вовремя.
Я поблагодарил и заверил, что суда поступят в условленное время. Сталин рекомендовал обратиться к комиссару внешней торговли Микояну, который всё устроит.
Сталин был вежлив и приветлив. На следующий день в «Правде» и «Известиях» на первой странице на видном месте было опубликовано сообщение в два столбца о моём прощальном визите к Сталину.