— Вы вовремя обратились, есть время для лечения. Нужна пересадка костного мозга. Для этого лучше всего подойдет ближайший родственник, но вы, Марина Александровна, не подходите. Возможно, ее отец сможет стать донором, когда он сможет приехать на диагностику?
Не успела я ответить, как послышался сдавленный хрип:
— Маррррина!
Я оглянулась на Макара. Он все также стоял за спинкой моего стула, сейчас больно вдавливая в мои плечи свои сильные пальцы. Его взгляд был направлен на медицинскую карту Саши, где стояла дата ее рождения. Мужчина кашлянул, прочищая горло и спросил врача:
— У вас делают тест на отцовство?
19
Макар.
Я всматривался в лицо девочки на моих коленях, пока она внимательно разглядывала часы на моей руке, вертя ее в разные стороны. Она могла быть как моей дочерью, так и Арсена, или Гошки, или… Любого из тех садистов, кто кончал в Марину в ту ночь… Кто был уже мертв… Девочка похожа на Марину, могу ли я быть ее отцом? Как говорила моя бабушка, шансов пятьдесят на пятьдесят: либо «да», либо «нет».
— Макал, — ребенку надоели часы, и она стала разглядывать меня, — а у меня сколо день лозденья, в Новый год.
— Я знаю.
— Мне будет во, — Сашок показала четыре пальчика, сунув их мне под нос.
— Да ты совсем большая станешь.
— Ага. А сто ты мне подалис?
— Саша! — покраснев, тихонько вскрикнула Мариша. — Нехорошо выпрашивать подарки у незнакомых людей, — нравоучительно добавила.
— Макал не незнакомый людь. Я зе его знаю. А я у деда Молоза заказала папу. А ты любис мою маму?
— Саша!
— Да, люблю, — честно ответил девочке.
— Это халасо, — проговорила серьезно. — Тогда возьми нас с мамулей и бабулей замузь!
Марина закрыла лицо руками и ее плечи затряслись. Не понял, она плачет или смеется?
— Саш, это очень ответственный шаг, — серьезно проговорил, нахмурив лоб. — Я могу подумать?
— Мозесь. Подумай. Меня в садике Витька позвал замусь, но он плотивный, за косы делгает. Я за Миску хосю, а он Алину любит.
— Да, Саш, такова жизнь, — глубокомысленно поддержал я ребенка.
— Мамулеська тозе так гавалит, а бабуська вздыхает.
— Дааааа, — вздохнул и я.
— Так сто подалис?
— А что ты хочешь?
— Ну, папу мне подалит дед Малоз, — убежденно заявил ребенок. — А ты сестлиську, или блатиську, как у Алинки.
Я посмотрел на Марину, ей было совсем не до смеха. В это время к нам подошла медсестра и вручила мне конверт. Марина, казалось, даже дышать перестала, да что греха таить, и у меня сперло дыхание. Я открыл, достал лист, пробежал его глазами и шумно выдохнул, прижав к себе девочку и вдыхая аромат ее волос.
Мою девочку.
Мою дочь.
99,8 %.
Марина.
Мы вновь сидели в кабинете врача. Теперь уже с Сашкой. Она так и не слазила с рук Макара, вцепилась в него, как маленькая пиявка. Я смотрела на них и искала схожие черты лица, но не находила, все же Санька была похожа на меня. Врач посмотрел результаты обследования Макара:
— К сожалению, вы тоже не можете быть донором.
— Почему? Мы самые близкие родственники ребенка, и почему не подходим?
— Проблема в том, что у Марины Александровны редкая группа крови.
Макар взглянул на меня, на врача.
— Насколько редкая?
— Только 1 % населения.
— Что? — не поверил мужчина.
— Четвертая отрицательная. У вас первая положительная. Не буду углубляться в генетику, но результат сидит у вас на коленях, с третьей отрицательной группой крови, которая также редко встречается, как и четвертая. Донором могла бы стать сестра-близнец, или сестра или брат, рожденные от этих же родителей. Но нет никакой гарантии, что и они подойдут.
— У нас есть время, чтобы родить? И не повредит это второму ребенку? — Макар задавал те вопросы, что крутились у меня в голове, но я не могла их произнести из-за слез, душащих меня.
— У Саши есть от двух до пяти лет, если уже сейчас начать лечение. Малышу не повредит, так как возьмется кровь из пуповины во время родов, ребенка это не коснется.
Я выдохнула, взяла себя в руки и спросила:
— Это поможет?
— Я дам вам координаты клиник в Израиле и Германии, где подобные операции поставлены на поток.
Макар посмотрел на меня, накрыл мои ледяные пальцы своей горячей ладонью, сжал их, поддерживая меня. Он тоже заметил, что врач не дал положительный ответ.
— Какие шансы? — Он хотел конкретики, я же готова ухватиться за минимальную возможность. Глядя на дочь, доверчиво прижавшуюся к широкой груди мужчины, который оказался ее родным отцом, я вдруг поняла, что ради нее, чтобы она жила, я бы даже смогла еще раз вернуться в ту жуткую ночь и снова пережить все издевательства. И уже сегодня я буду умолять Макара о ребенке.