2.1. Она
Первое, что почувствовала, проснувшись утром, это мягкость и тепло постели. Второе— жар голого тела, прижавшегося ко мне сзади, одна его рука лежала на моей груди. Не поняла. Я хорошо помню, что засыпала на полу. Лунатизмом, вроде бы, не страдаю. Значит, он? Зачем? Чуть шевельнулась, но рука на груди подгребла к телу сзади еще ближе, прямо вжав в себя, и просунув свое выдающееся начало мне между ног. Если еще чуть пошевелится, то окажется внутри. Нет-нет, пожалуйста, только не сейчас, организм требует свидания с сантехникой в отдельной комнате. Я замерла на секунду, а рука с груди начала движение вниз.
Взвизгнула, когда он резко опрокинул меня на спину, и навис сверху, зажав руки в своих и придавив их к подушке с двух сторон от головы. И пикнуть не успела, а его член уже во мне, и мужчина начал плавно двигаться, целуя меня так, что не хватало воздуха. Если он не отпустит меня в течении пяти минут, я описаюсь прямо в постели, вот позор-то будет. Начала мычать, так как его язык выполнял роль кляпа, и сделала несколько движений телом, чтобы скинуть его с себя, но сделала себе только хуже. Мучитель освободил одну свою руку, зажав мои одной левой над головой, а правую положил мне на горло и чуть сдавил. Воздуха сразу не стало хватать, и перед глазами замельками черные точки, зато внизу разгорелся пожар. Еще несколько фрикций и он вышел из меня, усевшись мне на ноги и направив струйку спермы мне на живот и грудь.
— Вот это я понимаю, доброе утро! Почисти меня и беги приводи себя в порядок, — приподнявшись, он встал на колени над моим лицом, и сунул член мне в рот.
Когда я его облизала, он потрепал меня по щеке, и встал с кровати, я бегом кинулась в ванную. Ублюдок, он опять раздраконил меня, и не дал мне кончить. Спасибо хоть, отпустил вовремя, и я не опозорилась.
Я уже заканчивала принимать душ, когда изувер присоединился ко мне.
— Помой меня. Руками. Это будет твоей обязанностью. Так же как и желать мне доброе утро своим ротиком…как это было только что, — добавил он, хотя я и так догадалась.
2.2. Он
Утро было очень добрым. В душе я еще раз воспользовался гостеприимным телом рабыни. Потом мы позавтракали и я велел крошке одеться, так как мы едем по магазинам.
— Господин, моя работа…
— Твоя работа на ближайший год — ублажать меня. Сейчас мы заедем к тебе на работу, и ты напишешь заявление на увольнение.
— Слушаюсь, Господин.
— Надень юбку, блузку и чулки, никакого нижнего белья. В машине не замерзнешь, — добавил я, увидев ее сомнение.
— Слушаюсь, Господин.
Интересно, это багровые ягодицы или постоянно влажные складки между ног, так быстро научили ее послушанию?
Когда проезжаем мимо зоомагазина, останавливаюсь, и помогаю рабыне выйти из машины. Проходим внутрь и я подхожу к стойке с ошейниками и поводками. Девочка топчется у входа.
Начинаю перебирать ошейники. Продавец занят с покупателем: женщина выбирает хомячка и клетку.
— Милая, — произношу громко, что услышала не только рабынька, — как думаешь: какой ошейник больше подойдет моей любимой сучке?
Девочка вздрагивает всем телом и краснеет. Подходит вплотную и шепчет:
— Любой, какой пожелает Господин.
— Пожалуй, вот этот лучше всего оттенит ее цвет кожи, — взяв в руки белый кожанный с шипами, делаю вид, что хочу приложить его к ее шее. — И возьмем вот это, — протягиваю руку к поводку в виде цепочки, с кожаной петлей для руки. — Как думаешь, строгий ошейник нужен для воспитания моей сучки?
Девочка чуть сознание не теряет от стыда и унижения и шепчет:
— Пожалуйста, Господин, не надо. Ваша сучка будет очень послушной, — на границе ультразвука добавляет малышка.
— Хорошо, для прогулок мы купим ошейник позже.
Тороплюсь расплатиться картой, потому что стояк так распирает брюки, что приходится прикрывать его снятым пиджаком. Вот сейчас я пожалел, что не ношу ни пальто, ни куртку. В машине всегда тепло, но до нее надо еще дойти, а в рубашке даже эти несколько шагов напрягают.
Завожу машину, поправляю член в брюках. Какого хрена? Заворачиваю в какую-то подворотню, расстегиваю ширинку, беру рабыню за шею сзади и резко опускаю ее к своим коленям:
— Давай, сучка, помоги Хозяину.
Девочка помогает себе руками, облизывает головку, но я нетерпеливо насаживаю ее ртом до самого основания. Голубоглазка давится, я даю ей отдышаться и вновь прижимаю ее голову. Чувствую, как что-то горячее капает мне на ноги, провожу по ее лицу, оно мокрое. Слёзы? Что-то вроде раскаяния охватывает меня. Отпускаю ее голову, глажу по волосам: