— В каком смысле? — переспросил, хоть и понимал прекрасно, о ком она спрашивала. — Это же твой знакомый. Откуда мне знать, кто рядом с ним?
— Ты эту девочку едва ли не поедал взглядом. Да и она тебя не меньше. Ты знаешь её.
Не спрашивала. Утверждала.
— Когда твой муж возвращается? — перевёл я тему, не желая говорить о Галине.
— Послезавтра, — не стала продолжать расспросы девушка.
— А почему его не дождалась?
— Не я назначаю день. На какой записали. И вообще. Сам виноват. Надо было выбирать другой день для поездки.
Она обиженно сложила руки на груди.
— Не всегда всё происходит так, как мы того хотим.
То ли её мужа оправдал. То ли нас с Линой.
— Угу, ты, главное, жену Егорова не захоти, — выдала неожиданное Вита. — Поверь, Стас не из тех, с кем стоит связываться и жертвовать всем из-за парочки горячих ночей с его супругой. А он ради неё реально и убить может. Вряд ли, парни тебе простят, если ты из-за недержания своего дружка в штанах лишишь их только недавно осуществлённой мечты. Стас жену охраняет, как самую большую драгоценность. Насколько я знаю, девочка почти никуда не выходит. Да и то под надзором. Удивительно, что он позволил ей на дневном учиться. По крайней мере, везде, где он с ней появляется, даже заговаривать ни одному мужику не позволяет. Один так однажды решился. В тот же миг полетел на пол. Помню, у всех такие лица смешные были… — протянула, хихикнув. — А вообще, жаль её. Я бы давно свихнулась от такой жизни. Настоящая золотая клетка, — нахмурилась и поспешно перевела тему: — Заедем пообедать в какое-нибудь кафе поблизости? Безумно есть хочу.
— Заедем, почему — нет, — пожал я плечами в мнимом безразличии, выворачивая со стоянки клиники.
Сам же мысленно прокручивал полученные сведения.
И напрашивающиеся выводы мне ой как не нравились.
Или я себя просто накручиваю?
ГЛАВА 3
— Что за зима такая? Начало февраля, а на улице почти ноль градусов. Нормально, нет? — ругалась Анька, застыв в дверях пиццерии, отряхиваясь от снега.
Стянув с себя чёрную шапку с кошачьими ушками, подруга потрясла своей темноволосой головой, пытаясь таким образом подсушить влажные кончики.
— Радуйся лучше, — парировала я. — А то были бы сейчас морозы под минус сорок, — потянула я её вперёд, чтобы другие посетители могли выйти из помещения.
— Да лучше они. Зато нет этой грязи. Ты посмотри на мои сапоги, — возмущённо ткнула на обозначенное.
Чёрные замшевые сапоги девушки были покрыты разводами от грязного подтаявшего снега. Снегоуборочные машины у нас как всегда радуют своей работоспособностью.
— А нечего было надевать их. Обула бы нормальные, кожаные. Но тебе ж выпендриться надо, как всегда, — съехидничала я по-доброму.
— Да ну тебя, — надулась Анютка. — Чтоб ты понимала, святая простота.
— Да уж куда мне, простоте, — протянула я с невесёлой усмешкой. — Идём уже, — вздохнула и направилась к стойке.
На самом деле мы с ней зашли сюда, чтобы купить себе по стаканчику кофе.
— Значит, у него будет дочка? — вернулась подруга к теме, которую обсуждали до прихода в пиццерию.
— Похоже на то, — отвернулась я от неё. — Я думала, прям там умру.
Аня ничего не сказал, только одарила сочувствующим взглядом.
Вообще, она единственная, кто поддержала меня тогда. Олеся вот смачно проехалась по мне. Думала, не выживу. Но так даже лучше. Проще. Не хочу ничьей жалости. Пусть лучше ненавидят. Как и Артём.
Это сейчас я понимаю, что можно было попытаться бороться, уговорить приехать к нам того чёртового хирурга пораньше, отстоять опеку над братом, попробовать сделать хоть что-то. А тогда… Да я саму себя не помнила в то время, не говоря уже о чём-то большем. Всё, словно в тумане. Лица, голоса, люди. Кто-то что-то говорил, требовал, просил подписать. Всё слилось воедино. Но вот женщину из опеки я запомнила хорошо. Наверное, потому что она стала вестником очередных бед, длиною в последние полтора года. И, скорее всего, до конца моих дней.
Полная тётка, напоминающая по виду настоящую жабу, с мерзким голосом и брезгливым выражением лица, которая пришла в больницу, как только Антошка пошёл на поправку и пришёл в себя. Пришла и с довольным видом сообщила, что дальнейшая судьба мальчика и опеки над ним теперь под её ответственностью, так как я не способна заниматься его воспитанием, ибо ещё маленькая и мне нужно о себе беспокоиться. И даже брак с Артёмом не поможет, так как он будет преднамеренным.
Я стояла, слушала её, что-то лепетала в ответ. Не помню — что. А она всё говорила и говорила, добивая меня, пока я окончательно не скатилась в откровенную истерику, которая завершилась большой дозой успокоительного. Женщина эта тогда отказала всем и сразу в опеке. Даже родителям Аньки. И на взятки оскорбилась. А предлагали ей немало.