В октябре 2005 года позвонил Д.С.Львов и пригласил принять участие в работе экономической секции РАН. Предложение было не случайным, только что вышла моя книга «Углеводородный третий Рим?», с предисловием Дмитрия Семёновича. Реальный опыт работы в крупном бизнесе ему был крайне интересен, он живо интересовался моими публикациями и настоятельно советовал подумать о защите под его научным руководством докторской диссертации. Предложение было лестным, но я постоянно оттягивал принятие решения по одной простой причине — не хватало ни сил, ни времени. И без того разрывался между службой в качестве старшего вице-президента нефтегазовой компании по финансам и аналитикой. Понимая, что знания лишними не бывают, оставил дела и приехал в институт. Интрига заключалась в том, что доклад, который предстояло обсудить на секции, представлял мой добрый знакомый профессор С.С.Дзарасов, убеждённый противник утвердившейся в России либеральной экономической модели. По мнению многих его коллег, он воплощает традиционный для российского менталитета склад учёного, где совесть и свободомыслие — непреходящие ценности, которыми не поступаются. С чем я полностью согласен. В оппоненты записались академики А.Аганбегян, В.Медведев и другие, не менее известные лица в отечественной экономической науке.
Солтан Дзарасов выступил с тезисами — они были весьма убедительны; выверенные формулировки анализируемых проблем, показательная статистика и не менее аргументированные выводы о необходимости смены курса реформ. С основным же текстом доклада, по установленной практике, присутствующие имели возможность ознакомиться заранее. Потом началось обсуждение. Говорили многие, говорили разное, и как-то очень осторожно, что меня крайне удивило. И не потому, что не хотели обидеть докладчика, как раз наоборот, опасались показать своё согласие с ним. Затем на трибуну величественно поднялся А. Аганбегян и сразу дал понять присутствующим, что они имеют дело с человеком, не ведающим сомнений. Память наша избирательна, я не смогу воспроизвести дословно сказанное им. Запомнил, как мне кажется, главное. Смысл таков: Солтан мне друг, но истина дороже, а истиной владею — я. Поэтому утверждаю — всё сказанное им неверно, и потому не согласен ни с одним его словом. В прошедшие годы правительство проводило, в основном, правильную политику экономических реформ, отвечающую интересам государства и народа. Имеющиеся проблемы достались нам от социализма, это его родимые пятна. Нужно хранить выдержку, и рынок нам воздаст.
По профессиональной привычке старого управленца я внимательно наблюдал за лицами людей, сидящих в зале и президиуме. Общее выражение — недоумение. Видел, как мрачнел Д.Львов, огорчение и в то же время иронию в глазах С.Дзарасова. Вспомнил сразу Новосибирск и подумал, что же с нами происходит, что заставило Аганбегяна, уже очень немолодого человека, отказаться от большей части своей жизни в науке и принципов, без которых настоящий исследователь немыслим. Никто не требует молиться на прошлое, все давно стали «атеистами». Ведь учёный присягает главному — вечному поиску истины. Но как можно походя отказаться от семидесятилетнего опыта плановых форм ведения хозяйства в СССР и полувекового опыта работы Китая, когда именно на этом пути были достигнуты всеми в мире признанные высоты в экономическом и социальном развитии? Это и есть наш собственный, отражающий во многом специфику страны интеллектуальный актив. Без него мы Азия, Африка, Латинская Америка, любая другая захудалая провинция, но только не Россия — страна будущего.
Через три года всемогущая «невидимая» рука рынка заслуженно воздала многим государствам, но России, конечно, больше всех. И поделом. Надежда, что проблемы рассосутся — беспочвенна. В конце января 2011 года я забрёл в книжный магазин, как всегда, полюбопытствовать. Смотрю, на тонкой книжке значится знакомая фамилия. Взял в руки, пошелестел страницами — академик Аганбегян учит нас, несмышленых, как выходить из финансового кризиса. Покупать не стал, не познавательно и нет знания предмета. Но за автора порадовался — жизнь в «науке» продолжается. Написал эти строки и подумал: а может быть, напрасно, слишком субъективны мои оценки конкретной личности. Но что же делать, если личностным восприятием пронизана вся наша жизнь. К счастью, встречаются и другие, вдохновляющие примеры служения науке.