Сам летать не умею и его не обучу.
- Есть, ничего не ешь надо тебя к родителям на кормежку и в доучение отправлять.
В воздухе немножко держится - не разобьется. Открыл окно в комнате и подбросил его. Он чуть взлетел и в траву спланировал. Смотрю, дальше воронёнок сам пешком до ограды добрался, а там его свои подберут.
На кухне остался запах. Весь пол пришлось тщательно вымыть с шампунем.
Иду днём, а вороненок опять у подъезда «тусуется».
Беру снова в руки, он уже меня забыл или от кого-то из своей вороньей родни нрава поднабрался, одичал, не признает знакомства, кричит в полный голос. Вороны из-за листвы на деревьях сердито выглядывают и неодобрительно каркают. Одна из них на встречу ко мне полетела. Следом за ней в погоню - три ласточки (как истребители – на бомбардировщик) давай её атаковать. Ворона от них в панике шарахается с резкими разворотами, с приемами высшего пилотажа - бежать. Гнезда видимо у ласточек где-то поблизости. Боятся вороны ласточек.
Отнес вороненка к деревьям и подкинул на крышу отдельно стоящего гаража. Ни кошки, ни ребята не достанут. А свои родственники найдут и накормят.
Возвращаюсь вечером, нигде вороненка не видно. Значит нашелся…
Птице научиться летать не просто – уверенность, крыло сильное на подъем надо иметь, планировать по воздуху уметь и против ветра твердо держаться.
Человеку же научиться жить ещё труднее. И вороненку, и Человеку - каждому свои учителя нужны. Пример для этого хороший в жизни надо иметь.
Иначе и «летать» не выучиться, и Человеком не стать - пропасть, обоим.
Владимир Гарматюк
Россия, г. Вологда.
2011 г.
«В полночь на Крещение».
(Рассказ).
Без четверти полночь. На реке в сумерках вокруг небольшой проруби собралось в плотном кольце человек двести разного народу, большей частью молодые. Ветрено, холодно, минус пятнадцать. Собравшиеся, подгоняемые обжигающим, леденящим ветром, сжимаются как «пингвины» в толпу, чувствуя в ней защиту. Под тяжестью людей толстый лед медленно и незаметно проседает. Вода, выдавленная из проруби, намачивая снег, постепенно подбирается к ногам. Народ неохотно отступает в стороны, образуя большой круг.
Напротив на берег реки древний Софийский собор. Несколько больших и мощных прожекторов с земли освещают массивные контуры каменного сооружения. Лучи света, поднимаясь снизу, доходят до верхнего края стен, там обрываясь, растворяются в воздухе. Затем опять появляются, высвечивая низко идущие рваные серые облака. Пасмурно.
По старому поверью - в крещенскую ночь небо открывается и на землю щедро изливается благодатный поток чистой энергии, освящающий всю воду и все живое. Говорят, что если строго в полночь внимательно смотреть на поверхность воды, то можно заметить колыхание «словно по её глади ангел проводит крылом». И тот, кто первым после этого входит в воду, тот исцеляется от своих болезней. Другие же получают каждый своё - по вере. Кому бодрость, кому отрезвляющий тонус, кому насморк, кому воспаление.
Десяток отчаянных храбрецов, не дожидаясь двенадцати, без времени, прыгают в прорубь. Вода «кипит», где тут заметить колебание глади, кто был первый не разобрать.
Первый час ночи. Андрей от реки вернулся к машине. Сокращая дорогу, свернул с набережной в переулок. Впереди, в попутном направлении шатаясь идет женщина, а следом за ней девочка 7- 8 лет. Женщина, поскользнувшись падает в снег, встает.
Мелькнули мысли: «Так они долго не дойдут. Морозно. Девочку жаль. По пути идут, подвезу». Андрей остановился. Вышел из машины и подошёл к ним.
Скромная, тихая опрятно одетая девочка. Коротко, на мгновение встретился с ней взглядом, она опустила глаза, ей стыдно. Ей стыдно - за мать. Такая маленькая, а уже все понимает.
Полноватая, крепкая молодая женщина, лет тридцати, без головного убора. Русые волосы спутаны, невидящий, слепой, мутный пьяный взгляд.
- Вы, куда идете?
- На Воркутинскую. С реки. Искупалась я… Мазохисты... За 200 рублей довези.
- Вы не туда идете. Вам надо в обратную сторону на Набережную, там такси ходят.
Посмотрел в зеркало заднего вида, женщина в нерешительности остановилась.
Андрей доехал до гаража. Ночь. Холодно. Тяжёлые мысли легли на сердце.
Пожалуй её такую пьяную никто из таксистов не решится взять. Обморозится и девочку тоже жаль. Если ещё не уехали - отвезу их. Андрей, как «на крыльях», тем же путём быстро вернулся обратно. По той же улице, переулку, на набережную. Нигде нет. Уехали. Со спокойной душой повернул назад. Остановился на перекрестке и ещё в последний раз просмотрел вдаль улицу. – Не уехали. Стоят на пустой автобусной остановке. Значит, она хотела сэкономить и потому шла на остановку. Какие же ночью автобусы… Женщина «голосует» поднятой рукой, а поодаль в сторонке в красной курточке стоит и её девочка.
Андрей развернулся на дороге назад и стал в крайний ряд. Впереди на светофоре в колонне машин стоит такси. На противоположной улице загорается зеленый свет, стартует несколько автомобилей и, не останавливаясь, все проезжают мимо них. Трогаются с места и передние машины, пустое такси впереди тоже видит их, но не тормозит.
Видок, ещё тот… Дубленка у женщины расстегнута, халат нараспашку, голое тело в черных плавках. В руке как флажок купюра. Такси ловит или таксистов. Или ей ехать или что другое… Картина двусмысленная. Водители от одного этого её вида шарахаются.
Андрей остановился. Не спрашивая ничего, открыл двери.
- На Воркутинскую.
- Садитесь. Вы вперёд, а дочка назад.
- Таксисты никто не останавливаются, даже гаишники и те проехали мимо.
Садится. Не узнает, ничего не помнит… Голые ноги, на коленке свежая ссадина об лед. Видимо ещё не раз после того по дороге к остановке упала. Девочка узнала, молча, устало благодарно улыбнулась и наклонила вниз голову. В её глазах не по годам понимающих - обреченность, печаль, покорность и глубокое внутреннее страдание.
Едем молча на другой конец города. Женщина по дороге отогревается и начинает рассказывать: «У меня трое детей. Эта старшая, во второй класс ходит. Второму два годика, а младшему восемь месяцев… болеет астмой.
- Дома, наверное, при детях курите. Потому и болеет. Детей не жалеете.
- Не курю.
- Кто сейчас дома с детьми?
- Муж… Побил меня, за то, что пью... Только что, синяки сошли. Не могу бросить пить. Сегодня, пиво… Теща за это из дома выгнала, теперь квартиру снимаем. Муж на железной дороге работает. Наверное, уже спят. Ему завтра рано на работу.
Женщина кладет поверх приборной панели мятую тысячную купюру. Андрей берёт её и, повернувшись назад, передает в ладошки девочке. Она молча берёт.
- Приедете домой, повалитесь в ноги мужу, попроси прощения, что сегодня опять пьяная. Не бросишь пить - всех погубишь. Муж из-за тебя за побои в тюрьму сядет. Одна с детьми останешься. А будешь дальше пить - лишат родительских прав. Детей в детский дом отдадут. Одна останешься - совсем сопьешься. Не бросишь пить, всех погубишь.
Молчит… На лице проскользнула улыбка. Понимает, что о ней беспокоятся.
- Я детей люблю и мужа тоже люблю...
Поворачиваем на Воркутинскую. Впереди киоски круглосуточной торговли алкоголем, пивлм.
- Останови.
- Зачем?
- Сигарет купить.
- Обойдешься... Который дом?
- Тут, направо, вот этот… средний подъезд.
Остановились. Выходит…
- В расчете?
- В расчете. Обернувшись к девочке: «Деньги ей отдай завтра, когда протрезвеет».