Как только мы приехали в Висбаден, нас повезли навестить князя Николая Нассау, брата герцога Люксембургского, чье княжество было аннексировано Пруссией. Сейчас удивительный замок в Бибрихе открыт для широкой публики. Семья эта состояла из самого князя Николая Нассау, его жены Натальи, графини Меренберг (дочери поэта Пушкина), его сына, графа Георга (женатого на княжне Ольге Юрьевской, сестре моей бывшей золовки, княгини Юрьевской-Оболенской, певицы), графини Софьи Торби и графини Ады. Эти две девушки были очень симпатичны; мы, как правило, играли с ними каждое воскресенье. И до сих пор мы поддерживаем с ними дружеские отношения. Графиня Торби не изменилась с течением времени, и наши русские беженцы очень признательны ей за ее добрые дела.
После обеда в парке Висбадена давались концерты. Рядом располагалось казино. Здесь охотно бывали королевские особы Европы. Например, Христиан, король датский, каждый год приезжал сюда на воды. Он выделялся из толпы прямой фигурой и высоким ростом и был весьма популярен благодаря простоте и приятности в общении. Многие наши великие князья также посещали Висбаден, который в то время считался очень модным курортом. Среди посетителей обращал на себя внимание старый герцог Кембриджский, которого сопровождал один из его сыновей, полковник Фитц-Джордж Он всегда занимал одно и то же место и неизменно угощал нас конфетами. Мы всегда старались (по-детски) быть на виду, чтобы он не забыл о нас. Наша английская гувернантка постоянно выговаривала нам, но, должна признаться, это не имело эффекта.
Еще одним посетителем была княгиня Полина Меттерних, подруга императрицы Евгении. Ее шляпки всегда были украшены чересчур большим количеством прекрасных страусовых перьев, но одежда ее была самой элегантной. Именно эти люди наиболее запечатлелись в моей памяти.
После нескольких лет в Висбадене моего брата отправили в военную школу, а мы, девочки, по желанию нашего дедушки вернулись в Россию, где в Санкт-Петербурге у семьи был ряд квартир.
Меня послали в школу княгини Оболенской, где я встретилась с двумя хорошими подругами: княжной Трубецкой, позднее вышедшей замуж за графа Алексея Беловского, и Ольгой Клейнмихель, ныне баронессой Корф.
Однажды утром мы услышали ужасную новость о том, что в результате покушения убит император Александр П. Мой бедный дядюшка был абсолютно безутешен. Мы присутствовали на похоронах и участвовали в похоронной процессии; по возвращении домой у меня поднялась температура и распухло горло, потом все это перешло в скарлатину. Мы все ею заразились, и наши жизни оказались под угрозой. В результате болезни скончалась моя любимая, всеми обожаемая сестра Варвара.
Утрата нашей любимой сестры стала для нас огромным горем Она была намного старше остальных членов семьи, у нее был добрый, милый нрав, и она была для младших вроде матери.
После того как мы оправились от последствий скарлатины, нас взяла под свою опеку моя двоюродная сестра, княгиня Гагарина. Эту зиму мы провели в деревне. От нее остались не самые счастливые воспоминания. Ну а потом мы вновь отправились за границу, в Ниццу, к моей тетушке, чей муж вот уже сколько лет был генеральным консулом России.
Тетя моя была несправедливой и суровой, и нам у нее приходилось трудно. Ее психически ненормальная дочь к тому времени скончалась, и всю свою привязанность она сосредоточила на старшей дочери Ваве – девушке, отличавшейся исключительным умом и высокой культурой. Она писала прекрасные стихи, пела и хорошо играла, но, будучи заметно старше всех нас, определенно проявляла некоторое высокомерие. Вторая дочь, Лала, обладала куда более приятным характером. Она вышла замуж за моего брата, но, к сожалению, брак оказался неудачным. У тети также был сын Димитрий, учившийся в школе в Германии. Дядя был самым добрым и приятным человеком. Мы все его обожали; он всегда старался сгладить все наши проблемы и сделать жизнь для нас, маленьких сирот, как можно более легкой.
Поскольку дом моей тети в Ницце был недостаточно вместителен, мы с сестрой жили вместе с нашими гувернантками, мадемуазель Ривуар и англичанкой мисс Уолтон, целиком посвященной в наши дела и кому я лично обязана самыми лучшими воспоминаниями.
Вскоре после приезда в Ниццу мы пережили очень тревожное событие.
Моя жизнь всегда состояла из штормов и переворотов, и очень рано я впервые встретилась с землетрясением. Как-то в карнавальную ночь между пятью и шестью часами утра меня разбудила моя верная гувернантка мисс Уолтон, которая, стоя у моей постели в старом красно-черном клетчатом халате, торжественным, но приглушенным, доносившимся откуда-то издалека голосом обратилась ко мне: «Вставайте, Мария, настал наш последний час».