— Но на этом сроке нельзя убирать малыша, он уже большой. — говорила Роуз
— Блядь! — заорал я и ударил кулаком в дверь так, что она открылась.
— Вообще-то, — начала говорить Келли, — На девятой неделе можно сделать аборт, — и я замер.
Она сказала «на девятой неделе»? я повернулся и посмотрел на Келли, она кивнула.
— Вы все испортили, как вы могли? Вы не должны были говорить срок. — начала Роуз. — Она солгала, Гибс. Не верь ей. Это наш малыш, слышишь.
— Оставь меня в покое, Роуз. — сказал я ей и отошел. Вот сейчас я чувствую, как могу вздохнуть. Я верну мою девочку, и сделаю это немедля.
— Гибс, прошу, выслушай меня… — но я не слушал, мне это нахер не нужно.
Я вышел из больницы и пошел к моей тачке, а Роуз последовала за мной.
— Гибс, послушай…
— Убирайся, Роуз! — прорычал я.
— Нет, прошу выслушай меня, ты ведь говорил, что дашь мне денег, так вот, они мне нужны, я не смогу воспитывать ребенка одна.
— Нет, Роуз. Тебе не нужен этот ребенок, и ты это знаешь. Если бы хотела детей, то нашла бы способ заработать. Отъебись от меня. — но потом я подумал и сказал, — Если я дам тебе достаточно денег, что бы уехать и начать новую жизнь…
— О, Гибс, спасибо…
— Но, у меня условие. Ты, никогда больше не приедешь в этот город, ты будешь держаться подальше от Ангелов и от меня. Никогда больше не попадайся мне на глаза, Роуз. Это твоё последнее предупреждение. Никогда не возвращайся. Я обещаю, что убью тебя, и я своё обещание сдержу.
— Я согласна. — ответила она.
Значит так, если я сейчас отдам ей деньги, она начнет собирать свои вещи, что бы уехать, и, пока, я поеду в Дайвенпорт и привезу рыжую обратно, Роуз уже здесь не будет.
— Я дам тебе денег, и утром тебя уже здесь не будет. — это был не вопрос, это было утверждение.
По дороге я заехал в банк, мне нужно было достать деньги из ячейки.
— Здесь десять тысяч, Роуз. На первое время тебе хватит. И что бы не случилось, никогда не возвращайся, ты меня поняла? Забудь про этот город. — сказал я, и Роуз кивнула. Я очень надеюсь, что больше никогда в жизни ее не увижу, а пока мне надо ехать за моей девочкой.
Я сел в тачку, и поехал к дому. Мне нужны обезболивающие, и немного отдыха. Я просто больше не могу двигаться. Я измотан и истащен. Рана очень болит, и у меня темнеет в глазах. Сегодня до Айовы я не доеду. Я достал телефон и набрал домашний номер рыжей. Включился автоответчик.
— Рыжая, я … я … просто… я приеду за тобой, детка.
Глава 51
Мы с отцом приехали домой. Боже, я так соскучилась по маме. Она встретила меня у входа, я бросилась в ее объятья и начала плакать. А мама, она просто гладила меня по волосам и обнимала все крепче.
— Доченька, все позади, все хорошо, успокойся, родная, все хорошо. — говорила она, но нет, ничего не в порядке, и все плохо, очень плохо. У меня на душе скрибут кошки. Мне все надоело. Я так жалею, что вообще уехала из дома. Лучше бы я вообще не встречала Гибсона, но …
Я всю ночь прослушивала сообщение Рэя. Он приедет за мной и что? Что изменится? Он будет опять врать мне? Будет опять внушать, что он со всем разберется? А так устала, я больше не хочу никаких изменений, не хочу, лучшей жизни, как хотела до того, как познакомилась с ним. Все стало только хуже. Под утро мама постучала и тихонько зашла в мою комнату.
— Вики, ты не спишь?
— Нет, заходи, мам.
— Сегодня очень важный день, милая. Ты готова? — спросила она, садясь на кровать.
— Да, мам. — ответила я.
Она обняла меня и начала покачиваться вместе со мной, как в детстве, когда хотела убаюкать.
— Мам, зачем я уехала?
— Все, что не происходит, все к лучшему, доченька.
— Тогда почему у меня все так плохо?
— Шшш…
— Я ведь могла не ехать туда и найти работу в Дайвенпорте. Просто стоило подождать и не откликаться на самое первое предложение… и все. Я была бы здесь, с вами, и тогда все правда было бы к лучшему…
— Шшш… он был здесь, искал тебя со своим другом. Ты знала?
— Я догадалась, но… — я помотала головой
— Он тебя любит, доченька. Это видно. И он мне понравился, — сказала мама, улыбаясь, — Такой мужественный и симпатичный. А сколько ему лет?
Я улыбнулась, когда поняла, что он и правда понравился ей.
— Тридцать пять.
— А еще он очень уж бесстрашный, он противостоял папе, держась из последних сил, когда они спорили. Но уважение было написанно на его лице. Не такой уж он и деревенщина, как я думала.
— Мам, — она меня рассмешила, — Я никогда не говорила, что он деревенщина.