— Не двигайся, я не причиню тебе вреда, — сказал я, поднимая вторую руку, показывая, что я говорю правду. И тут она моргнула и с ее глаз покатилось еще больше слез. Но она не кричала и не двигалась. Мне кажется, она даже не дышала. — Ладно, дышать ты можешь, — сказал я, и она выдохнула.
И сейчас до меня дошло, что она и правда не дышала. Блядь, я ее напугал. Молодец Гибс!
— Слушай, мне надо знать, что ты делала у нас в баре? И если тебя кто-то послал разведать обстановку, я должен знать кто. Ты должна рассказать мне все. Всю правду, рыжая. — я помолчал, а потом добавил, — Скажи, кто тебя послал, я тебя не трону, я обещаю. Смотри, — обратился я снова к ней, — Я убираю пистолет, я его не направляю на тебя так, что начинай говорить. Все. С самого начала. И Бога ради, не реви, я тебя умоляю.
Глава 8
Я не совсем все поняла, но, вытерев одной рукой слезы с лица, а второй, прижимая полотенце плотнее к себе, я вдохнула полную грудь кислорода и начала говорить.
— Я приехала из Дайвенпорта, мне 27, я училась на…
— Да не это! — заорал он. — Что ты делала в баре, какого хрена ты там потеряла? Отвечай.
— Я хотела поесть! — заорала я в ответ и увидела, как он снова поднимает и напрявляет на меня пистолет. И я психанула. — Да что с вами со всеми такое? Неужели человеку поесть нельзя в этом чертовом городе? Сначала этот идиот, мало того, что он в магазин меня не впустил, так и вы мне не дали нормально поесть! — я выплеснула свою злость, и потом начала говорить спокойнее, хотя, какой там спокойнее, мой мозг одел очки, положил ногу на ногу, притянул газету по-ближе к лицу и, как ни в чем не бывало, спокойно читал газету, «типо разбирайся сама». Зато мое сердце строило глазки этому типу. То подмигивала ему, то пальчиком манила к себе и колотилось о мои ребра так сильно, что они у меня чуть не сломались.
Ох, и как тут не злиться!
— Я тебя сейчас нахрен застрелю, ты, блядь, меня что, за идиота держишь? — уже спокойнее, но с предупредительными нотками в голосе, сказал этот Гибсон. — Хотя нет, сначала я тебя оттрахаю, и хорошенько оттрахаю, потом тебя отъимеет мой друг, который ждет в машине…
Я попыталась сглотнуть, но у меня не вышло. Тут есть еще и друг? Зато вышло у него, он меня до чертиков напугал, а потом еще и продолжил…
— Потом мы потащим тебя в бар, да, в тот самый бар, куда ты вчера заявилась, и каждый кто там будет… ох, у тебя даже малейшего представления нет, что с тобой сделают, — сказал он, и к тому же еще и улыбнулся.
А вот сейчас я и в самом деле испугалась, и разозлилась. Я ему не какая-нибудь испорченная девка!
— Знаешь что, Гибсон? Пошел ты к черту! — сказала я, тыкая в него пальцем. — Я весь день провела в дороге, я не пила, я не ела с самого раннего утра вчера. — все еще тыкая в него пальцем, продолжала говорить. — Я заехала в маркет, который находтся при въезде в город, такой не большой, но двадцатичетырех часовой, вроде как. А вроде как потому, что там было два парня, которые закрыли его и не впустили меня, и потому я не смогла ничего купить! — сказала я и вздохнула, — А к вам в бар я заехала по дороге потому, что думала, что там нормальные люди, а не … хипстеры или рокеры, или кто вы там … байкеры?
— Да ты издеваешься … — начал он, но я перебила.
— Дослушай меня, и хватит тыкать в меня своей пушкой…
— О, детка, если я стану тыкать тебя своей пушкой ты не ….
— Заткнись! — сказала я, поднимая руку, тем самым показывая, что бы он не продолжал. Мой мозг сидел на трибуне и держал плакат с надписью «Вики Молодец! Вперед! Так держать!» А мое сердце закрыло уши руками, и демонстративно начало петь «ла-ла-ла, я ничего не слышу, ла — ла-ла…» что бы не слышать, что я отвергаю ее «симпатию». — И вот еще что Гибсон, не угрожай мне, я тебя не боюсь! Хочешь пристрелить меня, так давай, делай это. А если нет…
— Может, я просто хочу трахнуть тебя, ты об этом не думала? — спросил он, крутя пистолет на своем пальце.
— Я тебе не та женщина, которая ложится под незнакомыми парнями и, с которой можно переспать разок и бросить….
— Ну, разок я, разок мои друзья. Их много, ты и не почувствуешь, что потрахаешься разок … — ответил он, ухмыляясь своему остроумию, и это меня взбесило.
— Пошел к черту, индюк напыщенный. Я никогда не была и никогда не стану одной из этих мамочек для вас, которые за пачку сигарет могут сделать все, и в том числе то, что ты предложил мне.
— Почему ты не говоришь слово трахаться? — спросил он.
— Что? — я была в недоумении.