— Подавитесь!
За обрывом раскинулся лес, утопающий в голубоватых мхах. Там пахло чем‑то кислым, с примесью сырого мяса, до тошноты. Чистого пространства без рыхлой голубой «губки» почти не было, но рыжий избегал наступать на неё и скакал с одного поваленного дерева на другое, с камня на камень. Две щетинистые химеры, которые ринулись за нами, отстали очень быстро — вляпались в одно такое голубоватое мшистое пятно, а выскочили обратно уже с оголёнными костями. Одна, похожая на ежа с жилистыми ножками, сразу завалилась набок и затихла, а другая, более массивная, сделала ещё несколько шагов и опрокинулась, конвульсивно дрыгая оплавленной лапой.
Меня перекосило от ужаса.
Если промахнёмся и рухнем в этот красивый мягкий мох…
За лесом была очередная расщелина, ещё шире и глубже, затянутая желтоватой паутиной. Тейт пересёк её по упавшему дереву, потом развернулся, двинул рукой — и ствол с чудовищным хрустом надломился посередине.
Надломился, но не упал, остался жалким подобием моста. А паутина предвкушающе зашевелилась, и кто‑то внизу заклекотал и защёлкал.
Впереди высилась колоссальная стена скал. Но до неё путь лежал через ровное, абсолютно открытое поле сплошь в жёстких сизых вьюнах и гибких хвощах. Справа и слева наперерез нам скользили в полуметре над землёй люди в балахонах. И простейшие подсчёты говорили, что мы сойдёмся в одной точке, аккурат посередине…
Тейта это не смутило.
Они ринулся вперёд с удвоенным энтузиазмом, передвигаясь гигантскими прыжками, и оглушительно свистнул на ходу. Затем поднапрягся, взвился особенно высоко…
…и шлёпнулся на спину очередной твари, прозрачной, как стекло, и шершавой на ощупь — то ли в жёстких перьях, то ли в чешуе.
— Ну, ну! — заорал рыжий, с размаху ударяя кулаками по невидимой спине.
Существо вздрогнуло, встопорщило «пёрышки», стремительно темнея, и взмыло в небо ошеломительно оранжевой птицей с четырьмя мощными крыльями. Тейт слегка отъехал назад, к подобию седла, попал ногами в крепления, перехватил одной рукой какие‑то ремни и ловко пристроил меня впереди себя, крепко обнимая поперёк живота.
Эмпатический купол к тому времени сжался до неприлично маленького диаметра. Но большего нам, похоже, и не нужно было. Я бессильно обмякла — слишком много впечатлений и усилий. Лицо щипало, от волос несло палёным.
Чучело по имени Трикси, да.
— Эй, взбодрись! — затормошил меня рыжий и требовательно прикусил за ухо. — Ну, не будь занудой! У нас получилось. Смотри!
Он потянул за ремни, заставляя свою птицу сделать широкий плавный круг. Пересилив дурноту, я повернула голову, глядя вниз.
Отсюда, с высоты, смертоносная долина напоминала фантастический каменный цветок с полураскрытыми лепестками. В стороны от неё тянулись горные цепи — как складки лоскутного одеяла, где‑то зеленоватые, покрытые растительностью, а где‑то — белые от снега. И даже красные — от чего именно, ума не приложу. По левую руку от солнца скалы задирались выше, по правую постепенно сходили на нет и упирались во что‑то гладкое, синеватое, сверкающее… Озеро, море, океан?
Наверное, океан. Какой огромный…
От ощущения головокружительной высоты и простора дух захватывало.
— Красиво? — с гордостью спросил рыжий, точно всё вокруг было плодом его неустанных трудов или, по крайней мере, частной собственностью.
— Красиво, — признала я.
Пожалуй, кое в чем мы сходились, несмотря на культурные различия.
Глава 3. ХУДШИЙ УЧЕНИК
Из свитка «Загадки Лагона»
Единственное, из‑за чего я всегда завидовала своей пустоголовой кузине, — это умение высыпаться в путешествиях и выглядеть блистательно после самой тяжёлой дороги.
Помню, два года назад, когда случилась какая‑то путаница с билетами и нас посадили в конце салона, у самых туалетов, а полет проходил от турбулентности до турбулентности, Лоран безмятежно продремала весь восьмичасовой рейс до Шерерских островов и потом спустилась по трапу такой же ослепительной стервой — блондинкой, какой и поднялась на борт. У неё даже локоны не растрепались. Ну а меня даже тётя Глэм при встрече не узнала из‑за вороньего гнезда на голове и шикарных синяков под глазами от недосыпа… Но стоит ли упоминать о таких мелочах?
Сейчас, после нелепо короткого ночного сна и безумного забега через долину — ловушку, самым рациональным решением было бы отдохнуть хотя бы в полёте, чтобы не представать перед обитателями Лагона угрюмой дикаркой. Благо, взмахи крыльев гигантской птицы вскоре перестали ощущаться, а держал меня Тейт крепко. Но стресс подействовал как хорошая инъекция кофеина. Все три с лишним часа — два сета или около того, по уверению рыжего, — я только и делала, что вертела головой и задавала вопросы. Да и поглядеть было на что.