В горле у меня пересохло. Образ оказался пугающим до тошноты.
«По кусочкам» — это была не метафора.
— Он… проигрывал?
— Да, бывало, — склонил голову к плечу Кагечи. — Поначалу. В последние три года — ни разу. Но его часто задирают такие, как Бозза. Они искуснее, опытнее. Любой другой бы умер на месте после такого выброса от истощения. Но Тейт есть Тейт. И сейчас он перегнул палку, — нахмурился долговязый. От него повеяло трусливым желанием сбежать подальше, но чувство ответственности пересилило. — Скоро тут половина мастеров будет, и ему точно влетит. Но есть способ… Эй, Тейт! — закричал он и махнул рукой, привлекая внимание друга. — Мастер Оро — Ич — на террасе наблюдения! Покажи ему Трикси Бланш! Ты ведь знаешь, что делать? — обернулся Кагечи ко мне.
— Понятия не имею, — честно призналась я. Долговязый досадливо цокнул языком:
— Как всегда, ничего не продумано… Положись на Тейта.
«Как будто мне ещё что‑то остаётся», — мрачно подумала я, но в ответ только послушно склонила голову к плечу как хорошая девочка.
Рыжий благодарно хлопнул приятеля по спине, ухватил меня за руку и потащил вглубь поселения.
— Балбес, оденься! — прокричал вслед Кагечи Ро. — Ты не в горах!
Тейт резко остановился, едва не выдернув мне руку из плеча, и развернулся:
— Что я тебе тут надену, а? — Выражение лица у него было мученическое.
Долговязый оглянулся, сощурился на кратер и плавно повёл рукой. Вверх взмыла потерянная накидка Боззы, местами прожжённая насквозь. Кагечи поймал её и пропустил между ладоней; она явно стала тоньше, и цвет с винно — красного сменился на ослепительно — алый, но проплешины заросли.
— Лови, дурак!
— О, подойдёт, — искренне обрадовался рыжий, подхватил подарок и тут же набросил ткань себе на плечи — в пять небрежных рыхлых витков. — Трофей!
И расхохотался.
«Прекрасно, — пронеслось у меня в голове. — Теперь мы ещё и одеты в одинаковых цветах».
А Тейт вдруг с силой оттолкнулся ногами от мостовой, взвился в прыжке и с грохотом приземлился на крышу соседнего дома — скалы. Поднёс руки ко рту и заорал во всю мощь лёгких:
— Эй, вы, все! Я докажу вам! Стану лучшим! Слышите? Я, Танеси Тейт, буду лучшим!
Светило солнце, ветер трепал алые концы его шарфа — накидки, дымилась разрушенная площадка. И я не знала, смеяться мне или оплакивать собственный рассудок, потому что немыслимым образом эта картина не вызывала у меня стыдливую неловкость, а… нравилась, что ли?
Никогда не любила парней в яркой одежде.
Но с Тейтом и его вкусами, похоже, придётся смириться.
Глава 4. МАСТЕР ЛАГОНА
Из свитка «Загадки Лагона»
Загадочная «терраса наблюдения», о которой упоминал Кагечи Ро, оказалась шишкообразным наростом на стене вокруг Лагона или, вернее сказать, на том необычном барьере десятиметровой толщины из камней, земли и дёрна, который снаружи казался пологим склоном холма.
— Подняться сможешь? — деловито поинтересовался рыжий, подёргав за плети жёстких вьюнов, тянувшихся до пресловутой террасы метров на тридцать вверх. На ней, кажется, могла бы поместиться средних размеров университетская аудитория или большой зал для переговоров. — Или тебя затащить?
Я сощурилась, прикидывая расстояние на глаз. Конечно, велик был соблазн согласиться, но мне уже порядком надоело чувствовать себя беспомощным грузом при Тейте. До стены мы добирались перебежками, прячась под деревьями и в тени домов — каменюк, и сердце теперь колотилось где‑то в горле… Но подъем как‑нибудь одолею, все же тут главная нагрузка придётся не на ноги, а на руки и спину.
— Смогу.
— Угу, — согласился он и жизнерадостно добавил: — Упадёшь — поймаю. Не бойся! А если не поймаю, так Ро починит.
Утешил, называется.
Спустя минут пять стало ясно, что свои возможности я переоценила. Нет, на тренингах у Эрнана мы поднимались на двадцатиметровый стенд, иногда и дважды за занятие. Но, во — первых, там были страховочные тросы, что само по себе изрядно успокаивало и придавало сил. А во — вторых, все ячейки в искусственной сети одинаковы, и все выступы на стене относительно надёжны, чего не скажешь о рыхлом склоне под полуметровой «подушкой» перевитых вьюнов. Тейт карабкался рядом, то обгоняя ненамного, чтобы проверить путь, то подстраховывая меня снизу, и болтал без умолку — кажется, сам с собой. С полностью свёрнутым эмпатическим куполом его трескотня звучала как бессмыслица, пересыпанная полузнакомыми словами вроде «налево», «направо», «падать» и «моя».