Женщина встает и делает нам обеим чай, а я мою посуду, несколько раз поблагодарив ее.
- Я сейчас чай допью и за уборку возьмусь.
- Не нужно сегодня. Не было никого. Завтра или лучше в субботу уберешься. А пока, рассказывай давай. Что случилось?
Я и рассказала.
Ничего не скрывая, как есть.
- Вот же дура она у тебя, Марина. Я бы свою дочку на руках носила, да пылинки сдувала, а если бы была такой как ты… ой… все бы отдала. А она, тьфу… Ты молодец, девочка. На бюджет поступила, сама. Еще и ни единой тройки. Ох, прямо гордость. Живи у меня, даже и не думай про оплату. Копи деньги, тебе пригодятся.
Такой речи я не ожидала, хоть и видела в ней добрую женщину, справедливую, хорошую, но было приятно. Видно, слишком давно я не слышала похвалу от той, что могла быть хорошей матерью.
Стало обидно за нее. Это же такая несправедливость.
- Спасибо вам большое.
- Да, ладно, - махнула рукой и улыбнулась, так открыто, так ласково.
В пятницу, я поняла, что взяла с собой слишком мало вещей. И как не крути, мне придется вернуться домой, чтобы взять как можно больше.
На ум пришло единственное, попросить соседа Ярика чтобы пошел со мной, если что заплачу ему пару сотен, он и рад будет кулаками помахать в случае чего.
- Мариш, ну как там дела? – спрашивает аккуратно.
Закатываю глаза, потому что мне приятна забота подруги, но это перебор.
- Тань, да нормально все. Ну правда. Кстати, хозяйка оказалась такой хорошей, мы вчера до поздней ночи разговаривали с ней, она мне столько историй из жизни своей рассказала. И жаль ее очень.
Пока говорили, закончилась четвертая пара и за подругой пришел ее парень, а я поспешила в снегопад к юридическому факультету.
Перерыв еще не закончился, поэтому с Яровым мы пересеклись сразу в кабинете его, только он просто махнул головой на мое приветствие, потому что говорил по телефону. Но уже не отворачивался спиной, а наблюдал за мной. Если вчера он меня одевал, то сейчас смотрит, как я раздеваюсь.
«Да уж…»
- Маш, - вдруг громко он сказал в трубку, - я тебе сказал, что дарить ребенку планшет на новый год я не стану.
«Обалдеть просто», - видимо это было написано на моем лице, поэтому я быстро отвернулась и начала рыться в сумке, потому что забыла поставить телефон на беззвучный, или не забыла, но мне нужно было прийти в себя.
«У него ребенок есть? Вот же дура. А я тут вчера… Какой кошмар. А если бы решилась? Если бы намекнула?»
Готова сейчас на колени упасть и радоваться тому, что не повела себя как идиотка. Зато сейчас будет проще прийти в себя и перестать лелеять глупые мечты.
- Ну и что? Да, две недели, я знаю, - продолжает он, но уже где-то недалеко, потому что говорит не так громко, но слишком… будто за спиной моей.
«Нет… нет… нет…», - не успеваю развернуться, как он стоит уже слишком близко.
Я чувствую его практически в сантиметре от себя.
«Что он творит?»
- Так, я сегодня этот вопрос решу сам. Вы с Ромой сами решайте, что дарить своей дочери, а я от себя принесу то, что посчитаю нужным. Зря вообще спросил у тебя. Все Маш, целуй племянницу, у меня скоро начнется занятие, - и тут пружина моей тупости окончательно лопается, а еще кажется, что все это было сказано больше мне.
Слышу шевеление за спиной, но боюсь повернуться, а после моей макушки касается дыхание и тихий вопрос звучит слишком громко в этой тишине:
- В чем дело Марина?
- Телефон… телефон искала и нашла. Думала, что звук не убрала, а оказалось, что… - в следующую секунду, я чуть ли не выгибаюсь в спине, когда на нее ложится рука Ярова и смещается на талию.
- Что, Марина? – с другой стороны меня обхватывает вторая мужская ладонь и я боюсь сделать вдох. Или выдох… не знаю…
- Что?
- Что оказалось? – он словно играет со мной.
Но я не могу противостоять, и он делает шаг вперед, прислоняясь ко мне вплотную.
"Ой ё моё".
Вот тут, от его горячего тела, которое блокирует здравый смысл, логику, даже циркуляцию крови, я и делаю громкий вдох, который больше на всхлип был похож.
- В чем дело, Марина?
Все не могу больше. Нужно обернуться и… что-то сказать?
Беру себя в руки и просто замираю, когда его ладони начинают просто поглаживать мою талию, немного сжимая ее, а тяжелое мужское дыхание смещается на мою шею.
«Боже…Я сейчас скулить начну от тяжести в животе. Мне либо кажется, либо нет, но меня даже слегка подташнивает от всего этого. Волнение, точно. Это оно».