— Лучше? — поинтересовался он.
Я кивнула. Он подошел ко мне и обнял за плечи, словно я была осколком хрупкого стекла. Вопреки себе, я оперлась на него.
— Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — спросил он.
— Я... не знаю.
— Хочешь остаться?
Я открыла рот, но не сумела ответить.
— Ты не должна уезжать, Сара, — произнес Риен.
— Просто... мне не с кем поговорить об этом, — сказала я, и голос застрял в горле. Кожа горела. За пределами этого места мне не с кем было поговорить. Моя мать ничего обо мне не знала. Как и моя сестра. Я хранила свою жизнь в тайне от них. Сдерживала свое истинное «я» так долго, что теперь не было никого, с кем я могла бы это разделить.
— Ты можешь оставаться здесь так долго, как сама того хочешь.
Оставаться? Оставаться? О чем я думала? Но каждая частичка меня стремилась остаться здесь, с ним. В этот момент он утешал. Знатная опасность. И, да простят меня небеса, он смотрел на меня так, словно хотел, чтобы я осталась.
— Я чувствую, будто схожу с ума, — сказала я. — Я схожу с ума?
— Нет, не сходишь. Первый раз... это тяжело.
Я заплакала, икая и всхлипывая. Риен протянул мне платочек и крепко обнял, пока я рыдала в белый хлопковый квадратик.
— Все хорошо, — успокаивал он. Его рука поглаживала мою спину и — уф! — я захотела растаять в его теплой сильной ладони. Полностью растаять. Образ крови заполнил мой разум, и я попыталась его перебороть. Там было столько крови. Прижав платок к лицу, я плакала и плакала, опираясь на него.
— Я это сделала, — простонала я.
— Все хорошо.
— Сделала. Я убила его.
— Он должен был умереть. И умер бы в любом случае.
— Но...
— Я не могу сказать тебе не чувствовать себя плохо из-за этого. Ты все равно будешь чувствовать себя так, как сама того хочешь. Его убила именно ты.
Убила его. Убила его. Убила его.
— Послушай меня, Сара.
Я вернула себе внимание. Глаза Риена испытующе остановились на моих.
— Что ты видишь? — поинтересовалась я.
— Не уверен.
— Теперь я убийца. Ты видишь, что я изменилась?
Он грустно покачал головой.
— Ты сделала то, что должна была, Сара.
— Я не могу... не могу... — я захлебнулась рыданиями. Мое тело напротив его разрушалось, а он держал меня так крепко, что то, что я падала, не имело никакого значения.
— Что? — прошептал он. Его руки вокруг моих плеч были теплыми, а грудь широкой и крепкой. Я прижалась к нему, позволяя слезам падать. Пальцы слепо обвились вокруг него, и он поцеловал мои влажные костяшки. Щеки же мои были горячими и влажными, и я с трудом выдавила из себя эти слова:
— Я не могу... смотреть, как ты умираешь.
Риен
Она осталась поговорить. Я подкинул еще одно полено в огонь, и мы сели вместе на ковер перед пламенем. Она плакала. Я обнимал ее. Когда пламя догорело, ее веки затрепетали, опускаясь.
— Не могу уснуть, — произнесла она.
— Потому что ты не в кровати?
— Нет. Я чувствую себя так, будто если усну, случится что-то страшное. А когда проснусь, все начнется по новой, — она опустила взгляд на свою правую руку, которой убила Мистера Стидхилла. Пальцы были согнуты.
— Я не позволю ничему с тобой случиться.
— Знаю, — ответила она. — Я все еще переживаю. Не мог бы ты...
— Да?
— Не мог бы ты вколоть мне снотворное?
Я приподнял брови.
— Я думал, ты боишься игл.
— Боялась. Но больше не буду.
— Нет?
— Может, и буду, но иногда ты должен делать то, что должен.
— Правда? — спросил я, сжимая ее руку.
— Ага, — прошептала она. — Правда. Я просто хочу, чтобы это ушло, Риен. Всего лишь на какое-то время.
— Тогда позволь мне отнести тебя в кровать, и там я введу тебе какой-нибудь лошадиный транквилизатор, который прогонит все твои плохие сны.
— Хорошо, — ответила она. Когда я поднял ее на руки, она зевнула, а ее веки опустились. Голова опустилась на мою грудь, рука сжала мой бицепс. И к тому времени, как я устроил ее голову на подушке, она уже крепко спала.
Сара
На следующий день я проснулась в пустой постели. Риен исчез. Я блуждала по дому, но его нигде не было. Подойдя к парадной двери, я попробовала ручку.
Разблокирована.
Дверь распахнулась, являя мне яркость Лос-Анджелесского солнца. Был слышен шум далекой автострады.
Я закрыла дверь.
Риен нашел меня сидящей в приемной, собирающей воедино его скульптуру. Я избавилась от стекла, и теперь пыталась собрать иллюстрацию по кусочкам. Без шара, удерживающего их вместе, было трудно понять, как это работало.