– Час, – отвечает Майя. – Но я хочу сначала размяться. Если мы поедем по линии L, то доедем за двадцать минут. Я им сказала, что нам нужно будет уйти, как только ты придешь. Они знают, что ты уже здесь.
«Спускайтесь, мы готовы», – пишу я Розе.
– Я не хочу, чтобы они шли с нами, – говорит Майя. – Сеймон ненавидит теннис. Жаль, что они не остались в лагере на все лето.
Не могу с ней не согласиться.
– Мы из‐за них опоздаем.
– Время еще есть. – Не удивлюсь, если мы и правда опоздаем.
– Они все портят, – говорит Майя.
– Они ничего не сделают. Они знают, что, если мы из‐за них опоздаем или они что‐то натворят, я расскажу твоим родителям.
Майя кивает, но непохоже, что я ее убедил.
«Думаю о тебе», – пишу я Соджорнер. Как бы я хотел, чтобы она сейчас была здесь. Звенькает лифт. Из кабины выходят Сеймон и Роза в одинаковых нарядах: красные футболки, синие юбки, красно-синие кроссовки, красные и синие ленты в косичках. У них за спинами одинаковые красно-синие рюкзаки. Они как будто бы хотят сказать: «Теперь мы двойняшки».
– Привет, Че, – говорят они хором. – Привет, Майя. Майя не отвечает. Волосы у Сеймон почти такой же длины, как у Розы. Интересно, когда она начала их отращивать? Роза и Сеймон выглядят как рядовые члены какой‐то психопатической чирлидерской секты.
– Можно мы выберем, как туда пойдем? – спрашивает Сеймон. – Раз мы все будем заниматься Майиным любимым видом спорта, нам нужно хоть что‐то выбрать.
Логика этого предложения слишком похожа на Розину. Какая разница, как нам туда идти? Майя закатывает глаза точь‐в-точь как Лейлани:
– Мы сядем на линию L на Первой авеню. Пешком дойдем только до станции. Никто не пойдет на цыпочках, гусиным шагом или на четвереньках.
– Смешно, – говорит Сеймон.
Роза изумленно смотрит на меня:
– Мы хотели выбрать, какой дорогой туда идти.
Интересно, она когда‐нибудь научится слышать сарказм? Майя уже стоит у двери, на плече у нее теннисная сумка.
– Я могу взять твою сумку, если хочешь.
– Тренер говорит…
– Что, если ты будешь таскать на плече тяжелую сумку, у тебя укрепятся мышцы. Я это уже слышал. Но не уверен, что согласен с твоим тренером.
Майя показывает мне язык:
– Она классная. Настоящая нью-йоркская теннисистка.
– Давайте пройдем через парк по Девятой, – предлагает Роза.
– Хорошо.
В небе ярко светит солнце, и, хотя сегодня рабочий день, по улицам прогуливаются толпы людей, которым, похоже, некуда спешить. На деревьях полно воробьев. Соджорнер говорит, что здесь еще водятся ястребы, но я их пока не видел.
По пути Роза и Сеймон шныряют вокруг нас с Майей. Они все время меняются местами, взмахивают руками, подавая друг другу знаки на своем тайном языке.
– Хватит толкаться, – говорит Майя.
– Мы не толкаемся. Мы танцуем, – парирует Роза. – Учимся двигаться плавно.
– Мы скользим, – добавляет Сеймон, обращаясь не к Майе, а к Розе.
– Нет, вы меня толкаете. Че, скажи, чтобы они перестали.
– Потерпите до кортов, там будете скользить, сколько захотите.
Они снова меняются местами. Я вижу, что Сеймон поднимает четыре пальца, прижимает большой палец к основанию мизинца. Они с Розой хихикают, переминаясь с ноги на ногу, пока мы ждем у светофора.
«Просто ужас», пишу я Лейлани. «Бедная Майя. Роза и Сеймон совершенно несносны». Мы переходим через дорогу. Я решил, что проще будет присматривать за Майей, чем следить, чтобы Роза или Сеймон ничего не выкинули. Майя быстро идет вперед, держась рядом со мной. «Несносны?» – отвечает Лейлани. – «Ты что, сочиняешь старинную детскую книжку?» Майя шепчет что‐то вроде «ненавижу их». Я неуклюже глажу ее по плечу, словно напоминая, что я на ее стороне.
– Давайте заглянем на собачью площадку, – говорит Роза. – Я хочу посмотреть на собак.
Розе каким‐то чудом удается поддерживать жизнь своей компьютерной собаки. Оповещения о ее состоянии приходят мне и родокам по электронной почте. Наверняка Роза думает, что родоки теперь подарят ей настоящую собаку.
– Мы опоздаем, – говорит Майя. – У нас нет времени смотреть на собак.
– Прямо через парк, девочки.
– Да, Че, – звонким хором отвечают Сеймон и Роза и снова принимаются хихикать. Вот бы запретить им хихикать в моем присутствии.
Я понимаю, что не встречу сейчас Соджорнер – у нее занятия, – но все равно оглядываюсь. Здесь, в парке, я впервые увидел ее за пределами спортзала, здесь мы впервые по‐настоящему целовались.
Я точно знаю, что еще рано тосковать по тому времени, когда мы только начали встречаться. Я не стану уточнять у Лейлани или Джорджи и уж точно не буду обсуждать это с Джейсоном. Особенно после того, как в ответ на новость, что у меня появилась девушка, он написал: «Хоть перепихнулся наконец. Зашибись. Думал, у тебя хер отвалится за ненадобностью». Иногда я беспокоюсь, что он не шутит.