– Ты вела себя забавно. Ты мне сразу понравилась.
Лейлани ставит на стол пустую чашку и жестом просит официанта принести еще кофе.
– Не знаю, что будет дальше.
– Я тоже не знаю. – У меня снова болит горло от слез, которые я никак не могу выплакать.
– Мне больно от того, что Майи нет. У меня от этого болит все тело, – шепчет Лейлани. У нее на глазах слезы. – Не знаю, как мне это пережить.
Я киваю и пытаюсь сморгнуть слезы, стоящие у меня в глазах. Майя мертва, и, хотя это не я ее толкнул, я все равно в этом виноват.
– Похороны завтра, – говорит Лейлани. – Извини. Ей не нужно объяснять мне, что нас туда никто не зовет. Я хотел бы пойти. Хотел бы попрощаться. Я хочу сказать Лейлани, что Майя была замечательным ребенком, но ей это будут повторять завтра весь день. Это причинит ей боль.
– Все в порядке, – говорю я взамен. Ничего не в порядке. – Я все время хочу, – начинаю я, – я хотел бы, чтобы на Майином месте была Роза.
– Я тоже. Ненавижу ее. – В ее словах нет злости.
Я не уверен, что Розина смерть что‐то бы изменила, ведь Дэвид бы никуда не делся.
– Ты знаешь, что они на мели? – спрашиваю я и только потом вспоминаю, что это Розино выражение – «на мели». – Твои родители нас спонсировали.
– Во всем?
– Ну почти. Они даже платят нашим адвокатам. Это все очень странно.
– Очень. Интересно, что у твоих родителей есть на моих предков?
– Что ты имеешь в виду?
– Я никогда не видела, чтобы они для кого‐то делали то же, что для твоей семьи. Никогда. Они занимаются крупными благотворительными проектами – борьбой с малярией, спасением голодающих детей, – но никаким старым друзьям они никогда не помогали. Зачем это предкам? Я не понимаю.
– Они всю жизнь друг друга знают, – начинаю я и запинаюсь. – Что бы там ни было, они решили, что теперь мы квиты. Они перекрыли кран.
– Жаль. Че, тебе нужно убраться подальше от своей семьи. Они еще более ненормальные, чем мои предки. Тебе есть к кому переехать?
– У меня есть тетки. Сестры Салли. Со мной все будет нормально. – Я не хочу уезжать из Нью-Йорка. Я не могу без Соджорнер.
– Если тебе понадобится помощь, дай знать.
Я киваю. Но просить помощи у Лейлани после того, как моя сестра убила ее сестру? Я так не смогу.
– Нам обоим нужно переехать, – говорит она. – Пообещай мне, что сделаешь это. Ты ничего не должен Розе.
Я протягиваю руку через стол и снова сжимаю ее ладонь. От этого тоже больно.
Глава сороковая
Я возвращаюсь домой. Салли сидит на диване и пьет вино. Дэвид наверняка в кабинете. – Как ты? – спрашивает Салли. Она отставляет бокал и крепко обнимает меня. – Прости меня. За все, что случилось. Это во многом моя вина. Но я это исправлю.
– Как? – спрашиваю я, хотя должен был бы сказать: «Твоей вины в этом нет». Но я не уверен, что это действительно так.
Салли отпивает еще вина. Бутылка на журнальном столике наполовину пуста.
– Айлин мне сказала, – говорю я. – Про Сеймон.
– Да. – У Салли в глазах стоят слезы. – Это ужасно. Бедная Сеймон.
По лестнице, высоко задрав подбородок, спускается Роза. На ней белое платье с голубым поясом, в руках – сумочка с Ширли Темпл.
– Ты готова? – спрашивает она у Салли.
Салли кивает, допивает вино, ополаскивает бокал и ставит его в посудомоечную машину.
– К чему готова? – спрашиваю я. – Уже поздно. Куда вы?
Салли смотрит на Розу. Та качает головой.
– Она не будет с тобой разговаривать, Че. Извини. Мы вернемся и все тебе расскажем. – Салли коротко обнимает меня. – Нам надо кое‐что уладить. Сам увидишь.
– Что это значит?
– То, что все будет лучше. – Она целует меня в лоб. – На плите рагу, если ты голоден. Оно из банки, но вполне съедобное.
– Я уже поел, – вру я.
Они уходят. Я достаю телефон, чтобы написать Лейлани. Вижу сообщение от Соджорнер: «Могу сейчас с тобой встретиться». Она отправила его двадцать минут назад. «Давай! Прямо сейчас?» – отвечаю я. Я пишу Лейлани о том, что только что произошло: «Понятия не имею, что задумала Роза». Ответа нет. Надеюсь, она и правда хоть немного отвлеклась на открытии галереи. Меня больше волнует, что Соджорнер тоже не отвечает. Я смотрю на телефон так же пристально, как на соперника по спаррингу. И едва не роняю его, когда он начинает жужжать.
«Через десять минут у моего дома». Я бегу.
Соджорнер выскальзывает на улицу меньше чем через минуту после того, как я добегаю до ее дома. Наверное, она высматривала меня в окно кухни. Она прислоняется к двери, прячет руки за спину. Она похудела. Важный бой. Кажется, он уже скоро.