Я могу думать только о том, как пылко согласился бы с этим утверждением дядя Сол.
– Ты вообще кого‐нибудь любишь?
– Я не уверена, что понимаю, что такое любовь. Это как добро. Никто не может мне объяснить, что это такое. Я люблю мороженое. Люблю шахматы и математику. Люблю получать то, что хочу. Люблю, когда мне что‐то сходит с рук. Но людей я не люблю. Люди могут быть мне полезны или бесполезны. Ты мне полезен, Че. Но вряд ли это любовь.
– Это не любовь.
– Ты любишь Сид?
Я не отвечаю.
Роза расплывается в самодовольной улыбке.
– Мне нравится, когда меня любят. Мне нравится, что меня любят другие люди. Так мне проще заставить их сделать то, что мне нужно.
Теперь она улыбается такой же доброй, очаровательной улыбкой, как Дэвид. Показывает обе ямочки. Глаза у нее теплеют. Я чувствую, что вот-вот улыбнусь в ответ, и сжимаю губы. Она улыбается еще шире. «Видишь, как легко мне очаровать любого? Стоит только показать ямочки».
– Чего ты хочешь, Роза?
– Хочу делать все, что мне нравится. Но многое из того, что мне нравится, делать нельзя. Мне нравится, когда людям страшно, когда им больно, когда они пьяны, когда злятся. Меня это забавляет.
– Почему?
Она пожимает плечами.
– Потому что ты не чувствуешь боли?
– Я чувствую боль! Если нас уколоть, разве не идет кровь?
– Шейлок? Да ладно. Я думал, ты ненавидишь Шекспира.
Роза снова пожимает плечами:
– Многим он нравится. Некоторые вещи полезно знать. Даже если это глупые, скучные вещи.
– Я говорю о другой боли, Роза. О душевной боли. Если бы я сказал, что не люблю тебя и не хочу иметь с тобой ничего общего, тебя бы это никак не задело.
– Задело бы. Кому бы я стала задавать настоящие вопросы? Кто бы мне помогал? Ты единственный меня понимаешь.
– Ты только что сказала, что я тебе просто полезен. Так почему я должен что‐то для тебя делать?
– Я без тебя пропаду, – отвечает она. У нее в глазах стоят слезы.
Я знаю, что она может заставить себя заплакать, когда нужно, но все равно доволен.
– То есть сейчас я тебе нужен. Но так будет не всегда. Так почему я должен тебе помогать?
– Потому что иначе мне придется обратиться к кому‐нибудь другому. Наверняка Сид согласится мне помогать. Я ей нравлюсь. Но она не обязана этого делать. Она мне не сестра. А ты обязан помогать мне и объяснять мне правила. Потому что они бессмысленны.
– Роза, я готов и дальше тебе помогать, но только перестань меня доставать.
– Как мне понять, что я тебя достаю?
– Для начала перестань хотеть, чтобы кто‐нибудь умер.
– Это нечестно. Я бы хотела, чтобы и Лейлани тоже умерла. Я могу хотеть все, что захочу. Каждый человек кому‐нибудь желает смерти.
Я желаю смерти Розе.
– Перестань подлизываться к Соджорнер…
– Она рассказывает мне про Иисуса. То есть про любовь и эмпатию. Ты должен радоваться, что я изучаю такие вещи.
– Хватит изучать Библию. – Не хочу, чтобы она нашептывала всякие гадости на ухо Соджорнер.
– Я говорю ей, что вы с ней должны быть вместе.
– Мне все равно. Держись подальше от Олли и Вероники.
Роза выпячивает нижнюю губу:
– Но мы собирались вместе танцевать! Зарабатывать деньги!
Я качаю головой:
– Не приближайся к моим друзьям.
– Что еще?
– Не настраивай родоков против меня.
– Не смешно.
– Еще бы. Никто и не обязан тебя смешить.
Роза не отвечает, но я прекрасно знаю, что она думает: именно это просто обязаны делать все вокруг.
– Если я пообещаю, что отстану от твоих друзей и от родоков, ты пообещаешь, что не бросишь меня?
Я недоуменно смотрю на нее:
– Не брошу тебя?
– Мне нужно, чтобы ты отвечал на мои вопросы и помогал мне быть нормальной. Я без тебя пропаду.
– Ты это уже говорила.
– Ты не бросишь меня, пока не окончишь университет?
– Нет, это слишком долго.
– Пока я не окончу школу? На это уйдет не больше восьми лет, – уверенно говорит Роза. – Мне нужно, чтобы ты помог мне пережить школу. На танцах две девочки шепчутся обо мне. Я не знаю, как заставить их перестать.
– Я обещаю, что буду помогать тебе. Я всегда буду отвечать на твои вопросы.
Роза протягивает мне ладошку, и мы обмениваемся рукопожатием. Я едва сдерживаю тошноту.
– Обещаешь не лезть к моим друзьям и не настраивать против меня Салли и Дэвида?
– Обещаю.
– И никого не обижать?
– Этого я не могу обещать. Я не всегда понимаю, что именно обижает людей. У них есть чувства, а у меня нет. Обещаю, что я не причиню никому физического вреда. Нарочно.
Я киваю: