Мачеха специально спустилась к ней на второй этаж.
— Вот… — абсолютно довольная, сказала она. — Ты будешь на балу самой прекрасной принцессой, Синд. У тебя похвально чудесная фигурка — и я надеюсь, принц, его высочество, не сможет пройти мимо такой красотки, как ты! Я оставляю тебе деньги — выйдешь пораньше, зайдёшь в парикмахерскую! Не забудь! Сделаешь себе самую очаровательную причёску! А я пока поговорю с моими овцами! Надо бы преподать им уроки поведения в обществе!
У Синд создалось странное впечатление, что мачехе не хочется уходить из её комнаты. Несмотря на ласковые слова, женщина время от времени как-то оценивающе разглядывала комнату, хотя, кажется, что в ней разглядывать? Мебели маловато — и в то же время достаточно для студентки. Трав везде много, но это специфика факультета…
— До свидания, милочка! — сладко пропела мачеха и повернулась, наконец, уйти. И снова встала на месте, словно вспомнив о чём-то важном. — Да, Синд, мне ведь будет разрешено быть среди родителей? Я ведь твоя любящая мамочка, несмотря на некоторые разногласия, не правда ли, деточка? Посмотри! — Она внезапно вскинула руку, показывая, и Синд послушно обернулась за указывающей кистью. — Сколько я тебе накупила! Ведь такое может сделать только любящий тебя человек!
— Да, мадам, спасибо большое! — несколько сбитая с толку, ответила девушка.
— Пока, деточка! — Счастливо улыбаясь, мачеха попыталась выпорхнуть из комнаты, но получилось у неё это весьма громоздко и тяжело. — Не опаздывай, Си-инд! — пропела она уже из коридора.
Тихонько хлопнула дверь.
Только Синд развернулась к столу, чтобы осмотреть свои покупки, как подпрыгнула от неожиданности. Чуть заскрипела дверца шкафа, и из него появилась Мартина! Ахнув, Синд подбежала к подруге.
— Откуда ты здесь?
— Меня прислал Эймери, — сказала Мартина и тут же забыла добавить, с чем прислал её друг-телохранитель принца: так взволновало её недавнее происшествие. — Слушай, Синд! Что тут только что было — буквально за несколько минут до твоего прихода! Сюда приходили твои сёстры и насыпали каких-то семян! Я их подмела и выбросила в ведёрко вон там, у двери. Как ты думаешь, что это такое?
— Фи! — сказала, смеясь, Синд. — Забудь про эти семена, Мартина! Мои сёстры настолько ленивы, что самостоятельно не сумеют даже заклинания составить — не то что придумать заклинание на конкретного человека! Смела семена — и хорошо! Ты лучше посмотри, что купила мне мачеха!!
— Что?! Синд! Мачеха тебе что-то купила?!
— Мартина, ты не представляешь! Она вдруг воспылала ко мне любовью и начала дарить мне подарки! Она даже на парикмахерскую мне деньги дала! Вот, видишь?
— Обалдеть, — растерянно сказала рыжая воительница, тем не менее с интересом рассматривая великолепные вещи. И засмеялась: — Вот это розовое ты тоже наденешь?
— Нет, что ты! Там ценник остался — завтра-послезавтра, как только мачеха уедет, я обменяю этот костюм на другой.
— Слава Богу! Я уж думала, ты сама выбрала такой!
И подруги расхохотались. А потом, благо свободное время оставалось, начали рассматривать наряды и обувь. И при виде Синд, одевшейся в платье, чтобы похвастаться, Мартина пожала плечами и сказала:
— Какая парикмахерская?.. Норман тебя на балу ни за что никому не отдаст, а Вустер сдохнет от зависти, что такая красотка не ему досталась!
— Ну, не знаю насчёт красотки, — радостно сказала девушка, оправляя складки на бальном платье, — но что я впервые в таком платье!.. Мне не хочется даже идти на посвящение в студенты! Мне хочется сразу на бал — и танцевать, танцевать, танцевать!
Они договорились, что встретятся в зале, где будет происходить посвящение в студенты, а потом, перед балом, Синд забежит к Мартине проверить, всё ли в порядке с её нарядом к балу. Мартина беспокоилась, как бы не оплошать перед Эймери.
— Ничего не оплошаешь, — фыркнула Синд. — Он будет так очарован, что, кроме тебя, никого замечать не будет.
— Твоими бы устами да мёд пить, — довольно сказала Мартина и убежала.
А Синд дождалась, пока стихнут шаги подруги, и подошла к ведёрку. Села на пол, благо опять была в любимых штанах, наклонила ведёрко, потрясла. Присмотревшись к семенам, подъехавшим к краю, она нахмурилась и задумалась.
17
Когда первокурсников предупредили, что ровно через полчаса их впустят в церемониальный зал главного университетского корпуса для торжественного марша к сцене, ребята, кучкой у края толпы ожидавшие начала празднеств, взволнованно переглянулись.
— Мартина! Ты пробовала с ней связаться? — встревоженно спросил Рик.
— Не отвечает! — чуть не со злостью выпалила рыжая воительница, которая буквально подпрыгивала на месте от нетерпения. Правда, высказанная злость терялась за сомкнутыми в отчаянии бровями. — Если бежать за ней — мы не успеем на церемонию посвящения! Полчаса! Что произошло?! Ну, если это мачеха её не пускает!
— Не может быть, — растерянно сказал Бреки. — На посвящение в студенты она Синд не может не пустить! И ты же сама сказала, что она накупила для Синд одежды!
— Не верю я этой её доброте! Не верю! — буркнула Мартина, снова оглядываясь, не бежит ли к ним тоненькая фигурка. — Ну что делать? Что делать! Мальчики, вы не можете послать за нею элементаля воздуха?
— Посылал уже, — сказал Рик. — Он вернулся, сказал, что через порог его не пустили.
Рыженькая воительница подпрыгнула в очередной раз, а потом топнула ногой.
— Я тоже опоздаю, но всё-таки сбегаю посмотреть, что с нею!
И только было рванула вперёд, как её за шиворот ухватила сильная рука.
— Мартина, времени мало. — Александр быстро огляделся и негромко сказал: — Бежим не к общежитию, а за угол. Здесь я не могу перекинуться. А долетим быстро. Может, назад успеем втроём вовремя!
— Бежим! — с видимым облегчением согласилась Мартина. Обернувшись к братьям-стихийникам, грозно напомнила: — Где хотите, на какие угодно деньги, но найдите мне чёрный шоколад — по прилёте дракона подкормить!
Теперь расслабился и Александр: даже после недолгого полёта золотистому дракону приходилось восстанавливать силы длительное время, и всего лишь кусочек шоколадки мог спасти его от излишней слабости.
Братья кивнули и помчались к университетской лавке, благо отсюда она близко. А Мартина побежала следом за золотистым драконом за угол корпуса.
… Синд сидела на коленях и, часто дыша от ужаса, пыталась привести рассыпанные перед порогом семена в нужную систему. Она уже переоделась к церемонии посвящения (новенький брючный костюм и удобные туфельки на низком каблучке) и готова была выйти, когда вдруг обнаружила, что не может переступить порог комнаты. Что-то невидимое жёстко не пускало её вперёд, а потом, как выяснилось, перестало пускать и назад, словно приклеив подошву обуви к полу. Присев на корточки, увидела рассыпанные перед порогом те самые семена, которые она рассматривала выброшенными в ведёрко для мусора. Сначала линии запрета на выход из дома ей показались знакомыми, и Синд решила, что быстро справится с запирающим заклинанием. Но, едва начав распутывать заклинание, поняла, что попала в ловушку: теперь, когда она дотронулась до одной из линий, ей было нельзя вообще вставать, пока она не разберётся с путанкой наложенных друг на друга заклятий.
В отчаянии она оглянулась на стол. Собираясь на церемонию посвящения, девушка как-то не подумала, что ей может пригодиться зеркальце-переговорник. А теперь до него вообще не дотянуться.
Итак, надо сосредоточиться на заклинании.
Упрямство заклинания основывалось на следующем: можно долго разгадывать его линии — то есть раскладывать семена в нужном направлении, но если даже правильно сделаешь половину заклинания, то одна-единственная неверная линия — и вся формула возвращается в изначальную форму.
Несколько раз Синд отчаивалась до такой степени, что уже вообще была готова отказаться от мысли появиться на студенческом празднике. Но вспоминала лицо Нормана, его серые глаза, его удивительную улыбку — только для неё… Он будет ждать её! Он выбрал её танцевать на всё время бала! Непролитые слёзы высыхали. Отчаяние утихало. Крепла решимость справиться с морокой. И она снова склонялась над семенами. Те были мелкие и вредные. Надо быть очень осторожной и сосредоточенной над сложным раскладом, чтобы не пропустить ни одного семечка, выкладываемого в нужную сторону!