— Требую семейного суда!
Шмыгающая от плача Синд и удивлённый Норман переглянулись: семейный суд — это разбор закрытого для посторонних дела, в котором последнее слово остаётся за потерпевшим, если он маг.
Дознаватель кивнул и попросил посторонних очистить палату от своего присутствия. Синд было, заикаясь от плача, пролепетала:
— Я не посторонняя, я…
— Доченька, у тебя тут праздник, — слабо сказал отец и улыбнулся. — Мне бы не хотелось, чтобы ты упустила хоть что-то из него. Я — рядом, доченька. — И вопросительно поднял глаза на молодого мужчину, стоявшего рядом с его дочерью.
— Норман, — представился принц, прищёлкнув каблуками. — Жених вашей Синд.
После знакомства (Норман умолчал о своём статусе) отец, слабый — слабый, но решительный, велел Синд идти на праздник и приходить тогда, когда целители разрешат!
— Ничего себе у тебя отец, — негромко сказал Норман, когда они вышли из палаты и никто их не мог услышать. — Пожёстче моего будет!.. Хм… Так и хочется рядом с ним тянуться, как на параде! Боевой маг.
На следующий день девушку ожидало потрясение. Ей сообщили, что отец просил её позвать. Синд немедленно прибежала в больницу и остолбенела: рядом с ним сидела мачеха! Синд с трудом узнала её в этой смиренно сжавшейся женщине с ошеломлёнными глазами, готовой бегать по первому слову её отца за всем, что ему понадобится. Выяснилось, что отец, придя в себя и узнав обстоятельства своей жизни и смерти, потребовал, чтобы женщину, называвшую его своим мужем, немедленно привели к нему. Он ещё плохо окреп мышечно после долгого лежания без движения, но сила его духа оказалась поразительной. Он закрыл личное пространство палаты на час разговора со своей второй женой, а потом заявил: если дочь возражать не будет, он бы не хотел начинать судебное дело против мачехи.
— Я не возражаю, — робко сказала Синд. Она сидела рядом с кроватью отца, держась за его руку и недоверчиво всматриваясь в его глаза. Но здесь, на Студенческом архипелаге, отца проверили досконально на предмет новых заклинательных ловушек на нём, и вряд ли мачеха сумела снова заколдовать его. — Вот только… Папа, ты можешь объяснить? Мне казалось…
Мачеха открыла рот — и Синд тревожно замерла. Но женщина снова взглянула на лежащего мужчину и сжалась. А он кивнул ей выйти, а потом спокойно сказал:
— Доченька, ты доверяешь мне?
— Да, папа.
— Тогда я думаю, ты не будешь спрашивать, почему я так решил. Слишком многое в этом деле замешано. Это моё решение, и никто не сможет его оспорить.
— Она выглядит испуганной, — тихонько заметила Синд. Но отец расслышал в этом замечании вопрос.
— На время судебного разбирательства и на время испытательного срока её проживания со мной канцлер предложил заблокировать ей магические способности. Ледяной колдунье, каковой она является, очень страшно не иметь возможности пользоваться магией. Ведь она так привыкла к ней. Поэтому твоя мачеха и выглядит такой потерянной. — И мужчина снова улыбнулся. — Думаю, ей ещё не скоро придётся использовать свои магические силы. Знаю, что тебе пришлось несладко с нею. Она останется моей женой: наш брак оказался законным. Но моим последним словом на Семейном суде будет требование блокировать её магию навечно. — Он помолчал. — Синд, ты всегда была честной со мной. Какого бы наказания ты хотела бы для мачехи?
Девушка подняла руку отца и прижалась к его ладони щекой.
— С запретом на магию она уже получила достойное наказание. Да, папа. Так, как решил ты, будет лучше для всех.
… Но всё это потом…
Пока же Синд, ничего не знающая о будущем, но уже ошарашенная, ошеломлённая резким поворотом настоящего, шла посреди компании, ведомая за руку Норманом.
— Присядем? — предложил Норман, подводя её к скамье в сквере и усаживая. — Тебе надо немного отдышаться. — И сел рядом. — Синд, успокойся. Твой отец жив и здоров.
— Откуда он… — пробормотала она, уткнувшаяся в его плечо, глядя в землю. — Откуда?.. Норман! — подняла она голову. — Вы разгадали заклинание!
— Разгадали, — самодовольно сказал Эймери. — Хотя заслуга в том — в основном Нормана и Фернана. Они столько возились с формулой!..