Кивнул и прошел обратно в комнату.
― Приподнимись на подушках…
― Черт, ты же с раной. Ой, простите…
― Успокойся, тебе сейчас в разы хуже. Ты же дурная, поперлась в лес полураздетая.
Поправил подушку и помог ей улечься повыше. Она устало вздохнула и посмотрела на меня грустным взглядом.
― Держи кружку. Чай теплый, не обожжешься.
Врачиха кивнула и сразу же прижала кружку к губам. Сделала несколько больших глотков.
― Простите, что доставила вам неудобства.
― Похер. Главное не болей. Я отвечать за тебя не хочу.
― А что, так неприятна, что…
― Я в тюрьму не хочу. Дура! Ты мне здесь для помощи, а не для того, чтобы сама страдала. Если еще кто к тебе полезет с угрозами и приставания, сообщи мне. Я таких людей со скалы обычно сбрасываю.
― Что? ― она в удивлении округлила ротик, на который я тут же залип взглядом.
Черт!
― Пей чай и спи! ― рявкнул я, поднимаясь с кровати. ― И желательно лицом к стене.
― Не поняла.
Я бросил на нее негодующий взгляд и мысленно выругавшись, вышел из комнаты.
Вроде не молокососка, а тупая. Ну да ладно, это поправимо.
Нина.
Утром я проснулась с диким ознобом и болью в горле. Ну что же, просто прекрасно! Это то, о чем я мечтала, находясь вдали от города среди трех незнакомых мне мужиков.
Господи, час от часу не легче.
Разлепив глаза, поняла, что на улице уже день, а в комнате нет Гриши. Укутавшись в одеяло, поднялась с кровати и только сделала шаг, как с грохотом завалилась на пол. Черт возьми, что такое?
Со стороны входа послышался шорох, и я, подняв глаза заметила у двери раненого.
― Ты чего шумишь, болезная?
― Кто бы говорил. На тебе вообще вон как заживает все…
― Как на собаке?
Я прищурилась и посмотрев в его глаза, негромко произнесла:
― На собаках часто долго раны заживают, и к огромному сожалению причиной тому является двуногое кожаное создание.
― Ну извини, что задел твои чувства. Смотрю, ты у нас зоозащитница.
― Какого черта я связана? ― говорить ему о своих принципах я точно не собиралась, уж слишком много чести.
― Мозг у тебя связан, а ты укутана, потому что вчера полдня таскалась по лесу и замерзла. Как самочувствие?
Я виновато опустила глаза в пол, а потом вспомнив причину моего побега, с вызовом снова посмотрела в его глаза.
― Если бы не идиот Паша, угрожающий меня трахнуть, ничего бы этого не было. Я требую, чтобы Максим отвез меня домой, тем более, как погляжу ты нормально себя чувствуешь.
― А перевязку мне кто будет делать? Паша?
― Меня это не волнует.
― Меня тоже мало, что волнует в твоей жизни. Так что поднимайся, и ложись обратно в кровать.
― То есть, для тебя нормальна данная ситуация?
Гриша подошел ко мне, и скривившись от боли, помог подняться с пола, усаживая меня на кровать.
― Пашу я отправил в город, он больше здесь не появится. Как твое самочувствие?
― Мне холодно и болит горло.
― Не удивительно. Закутывайся, сейчас пойло принесу. Где у тебя градусник?
Я посмотрела на него недовольным взглядом и кивнула на чемодан. Гриша тут же открыл его и достал градусник, всучив его мне подмышку.
― Ложись нормально, я скоро.
Я послушно кивнула, и улеглась на подушки, кутаясь с носом в одеяло. За окном снова снег пошел. Интересно, как там дела в городе? А еще, как операция прошла? Надеюсь, Виктория Семеновна не в обиде на меня.
Прикусив губу, я закрыла глаза, чувствуя, как снова пробирает дрожь. Как же хочется домой, надеть любимую пижамку, закутаться в плед и пить горячий чай с лимоном.
Стоп! Я же раздета! Распахнула глаза от шока. Как он посмел? Совсем уже охамел, или думает, что ему все позволено?
― Что там градусник показывает? ― в комнату вернулся Гриша, и я никак не отреагировала на его вопрос. ― Оглохла?
― А ты охамел?
― Врачиха, закрой рот, иначе я буду очень грубым. Не зли меня.
― С какой стати я должна молчать? ― вытащила градусник и отдала его хаму. ― Кто тебе позволял меня раздевать? Ничего, что ты мне никто?
― Ты хотела заболеть? ― он посмотрел на меня, как на идиотку, и перевел взгляд на градусник. ― Хотя ты и так заболела. Температура тридцать восемь и один. Теперь возись с тобой.
― А я просила везти меня сюда? Я просила, красть меня? Отвезите домой, и я забуду вас как страшный сон.
― Послушай сюда, ― рыкнул он и навис надо мной, буквально прижимая к кровати своей грудной клеткой, ― если ты еще раз откроешь рот с воплями, я тебя отдам на растерзание волкам.
― Спорим, ты этого не сделаешь? ― с вызовом уточнила я, уверенна, что он лжет. Иначе зачем ему было спасать меня.
― Заноза.
Он отстранился, и вышел из комнаты. Меня еще сильнее бросило в жар.
Что вообще происходит? Но подумать я не успела, потому как в комнату снова вернулся Гриша, держа в руках кружку с чаем.