В этот день я узнала Амира не только как нежного любимого мужа, но и как страстного любовника. Я снова и снова влюблялась в своего мужа.
Когда стемнело, мы все же вышли к морю, но надолго там не задержались и вернулись в гостиницу.
Следующие несколько дней прошли как у простых туристов. Днём мы гуляли где только возможно, ездили на экскурсии и дегустировали местные деликатесы, а ночами отдавались в головокружительном танце тел в нашей постели.
А в день отъезда Амир заказал в ресторане разные блюда из морепродуктов. Тошнота тут же подкатила к горлу. Прежде я не замечала за собой такого явного отторжения к рыбе. Я бы сделала себе что-то другое, но уже не было времени ждать нового заказа. Мы могли опоздать на рейс. Я пыталась пересилить себя. Задержав дыхание, поднесла ко рту мидию и положила её в рот. Медленно прожевала и проглотила. Мое лицо при этом, наверное, выглядело со стороны, словно я лимон проглотила. Мой организм дал отторжение к съеденному продукту. Тошнить стало сильнее. А когда моим лёгким потребовался свежий глоток воздуха, и я снова вздохнула…запах морепродуктов и рыбы, терпеть больше не было сил.
– Я быстро, – на ходу бросила я мужу слова и быстрым шагом направилась в уборную.
Когда я входила в туалет, никого там не было, зато, когда вышла, встретила уборщицу. Она с улыбкой смотрела на меня и поинтересовалась какой у меня срок.
Клянусь, в тот миг меня словно холодной водой окатили. Я ответила ей что-то невразумительное и вышла из женской комнаты. Амир уже поджидал меня под дверью.
– Лейла, ты в порядке? – волнение читались не только на лице, его слышно было и в голосе.
– Да, наверное, просто отравилась чем-то. Мне уже лучше, – отмахнулась я, натянув на лицо слабую улыбку, но Амира этим не обмануть.
Он был серьёзен.
– Как приземлимся, сразу же отправимся в клинику, пусть тебя осмотрят.
Хорошо, что он сам это предложил, иначе не знаю, как смогла бы озвучить свою догадку.
– Уверена, что тебе уже лучше? Ты бледная.
– Да, Амир, сейчас это пройдёт.
– Хорошо. Пошли на регистрацию, – мужчина приобнял меня за плечи, и мы пошли на рейс.
В самолёте мне снова стало плохо. Я думала, что в аэропорту опустошила свой желудок, но оказалось в нем все ещё что-то было. Зато, когда мы приземлились, я на сто процентов была уверена – желудок пуст. Я побоялась снова есть, да и голода не испытывала. Единственное чего хотелось – скорее оказаться в клинике.
Через несколько часов я уже лежала в кабинете УЗИ у гинеколога и с замиранием сердца, ждала её слов. Амиру позвонили, и он остался в коридоре. Сказать, что я была этому не рада будет ложью.
– Можете одеваться. У вас, все хорошо, – сказала врач, что-то печатая в компьютере.
Я облегченно выдохнула. Поправила платье и надела обувь. Только потом до моего затуманенного сознания дошло, что «все хорошо» – это не ответ на мой вопрос, который я постеснялась спросить. Да у меня была небольшая задержка, но меня предупреждали, что это будет возможным и удивляться не стоит.
Я беременна или же нет?
Женщина распечатала мои показания и вместе с чёрной фотографией вручила в руки.
– Поздравляю вас, Лейла, на вашем сроке беременности малыш развивается без отклонений…
– На каком сроке, – в панике перебила я её.
– Четыре недели, – уже без прежнего энтузиазма ответила врач.
Четыре недели. Эти слова вновь и вновь набатом били в голове. Невозможно. Это не может быть правдой.
Я уже не видела обеспокоенное лицо врача и не слышала её слов. Ноги перестали держать, а перед глазами появились чёрные пятна. Но мозг ещё соображал. Я хотела сделать шаг к кушетке, чтобы не упасть на пол, но мои ноги меня уже не слушались.
За спиной послышалось, как хлопнула дверь. Я окончательно потеряла связь со своим телом. Из рук выпали бумаги, и я стала падать, уплывая в темноту.
Ребёнок. У меня будет ребёнок. От Романова. Что же мне теперь делать? Дети должны зарождаться в любви и браке, а не так, как это было. Судьба жестоко обошлась со мной однажды, но теперь она хочет, чтобы я всю жизнь носила эту ношу. И, ведь ребёнок не виноват в том, что произошло. Эта крохотная жизнь во мне не заслуживает гнева окружающих. А он, несомненно, будет, если малыш родится.
А Амир? Я, не глупея, помню, что он мне давал таблетки, после случившегося, но, видимо, они не помогли. Как теперь он воспримет эту новость? Возможно ли, что он заставит избавиться от ребенка?
Я не знала ответа на этот вопрос, но одно знала наверняка. Я не смогу причинить вред моему малышу. Пусть меня хоть камнями забросают на улице, я этого сделать не смогу. Он ведь мой. Частичка меня. Невинная жизнь, которая заслуживает существования.
Амир, почему судьба так неблагосклонна к нам? Почему вновь и вновь испытывает нас, заставляет преодолевать такие трудности? Неужели нам просто не суждено быть вместе, любимый? До моего сознания стали доноситься голоса. Сначала я их слышала, как сквозь толщу воды, но с каждым словом, я отчётливее их понимала.
Постепенно приходила в себя и уже разобрала голоса врача и мужа.
– Не знаю, чем вызвана такая реакция вашей супруги. Я многое видела, и могу предположить лишь то, что беременность для неё оказалась неприятной неожиданностью. Для данного срока плод развивается хорошо, но она очень слабенькая у вас, как я погляжу. Ей нужно хорошо питаться, и лучше смотреть за собой, иначе однажды все закончиться неудачным обмороком, и они оба пострадают.
– Значит сейчас ребенку ничего не угрожает? – послышался ровный голос Амир.
– Верно, но вы должны поговорить с супругой. Понимаете, связь мамы и ребёнка очень сильна. Малыш чувствует каждую эмоцию матери. И, если Лейла будет мысленно отторгать его, то есть вероятность выкидыша.