Я терпеливо ждал сокола. Мне не пришлось никуда идти. Через час или около того я был награжден.
Из долины появилось узкое пятно и проплыло над ручьем. Я был все еще далеко, когда птица расправила крылья и камнем упала на землю. Я наблюдал. Она поднялась в небо, неуклюжая, большая — несла еду — и скрылась в долине.
Я бегом спустился к ручью и приметил те скалы, за которыми, как полагал, скрылась птица. Поняв, что болотные луни предпочитают гнездиться на скалах, я заночевал прямо там.
На следующее утро я рано встал и накопал клубней аронника, росшего вдоль берега реки. Я запек их и сварил мидий на завтрак, а затем спрятался в ивняке и стал наблюдать.
Соколы появились прямо передо мной и начали кружить над ручьем. Очевидно, они охотились уже до того, как я проснулся, потому что возвращались они с едой. Это меня взволновало. Они кормили птенцов, и значит, я был рядом с гнездом.
Я увидел, как один из них влетел в углубление скалы и исчез. Через несколько минут он вылетел уже без еды. Я приметил место.
Перейдя вброд ручей, я стоял у подножия скалы и думал о том, как же залезу по ней.
Я очень сильно хотел приручить сокола. Напряг руки и ноги и начал подниматься. Сначала все получалось: скала была не такой отвесной. Когда я понял, что карабкаться дальше некуда, то нашел маленький уступ и ухватился за него. Я поднялся уже высоко, и, когда посмотрел вниз, голова закружилась. Я решил больше так не делать. Дотянувшись до следующего уступа, прилег, чтобы перевести дух. Тело дрожало от напряжения и усталости.
Я посмотрел вверх, чтобы понять, сколько еще мне осталось, но вдруг моя рука дотронулась до чего-то влажного. Отдернув ее, я увидел, что она была белой от птичьего помета. А потом я заметил их. Практически рядом с моей рукой сидели три маленьких пушистых бело-серых птенца. Их широко открытые рты придавали им удивленный вид.
— О, привет, привет, — сказал я. — Вы милые.
Когда я говорил, все трое одновременно моргали. Все три головы птенцов повернулись и следили за моей рукой, когда я поднял ее и протянул к ним. Они смотрели на мою руку с открытыми ртами. Я улыбнулся. Но никак не мог до них дотянуться.
Я пополз вперед, и — бум! — что-то ударило меня по плечу. Было больно. Я оглянулся и увидел большую самку. Птица отлетела, застыла в воздухе и ринулась вперед для следующего удара.
Теперь мне стало страшно. Я был уверен, что она забьет меня до смерти. Вдруг я напрягся, встал, сделал шаг вперед и взял самою большого из птенцов. Самки больше самцов. Они — те самые соколы. Они — гордость королей. Я сунул птенца за пазуху и перегнулся с утеса, лицом встретившись с соколом, летевшим со скоростью пули. Когда он ринулся на меня, я выставил вперед ногу, и подошва моей теннисной туфли приняла удар на себя. Самка вновь набирала скорость для следующего удара. Когда я говорю скорость, то подразумеваю 80–100 километров в час. Я представлял себя, избитого и растерзанного, лежащим в долине внизу и сказал себе:
— Сэм Грибли, лучше тебе бежать отсюда быстрее кролика.
Я спрыгнул на нижний уступ, а потом съехал на штанах на следующий, затем остановился. Очевидно, сокол не умел считать. Она не знала, что детеныш у меня. Она проверила гнездо, увидела открытые рты и забыла обо мне.
Я каким-то образом добрался до русла реки, стараясь не повредить горячее пушистое тельце. Однако Внушающая Страх, как я назвал ее тогда из-за трудностей, возникших при нашей встрече, меня вовсе не жалела. Она впилась когтями в мою кожу, чтобы держаться.
Я доковылял до ручья, положил ее в гнездо из лютиков и устроился рядом с ней. Я заснул.
Проснувшись, я увидел два серых глаза и белую круглую голову. Маленькие перья торчали из макушки наподобие индейского головного убора. Большой синий клюв закручивался в улыбку.
— О, Внушающая Страх, — сказал я. — Ты такая красавица.
Внушающая Страх подняла перья и встряхнулась.
Я взял ее, прижал к груди и зарылся носом в теплые пушистые перья. Пахло пылью и чем-то сладким.
Я полюбил эту птицу. О, как же она понравилась мне с той самой минуты. Было так приятно оглушать биение сердца и видеть забавные неуклюжие движения птенца.
Лапы провалились сквозь мои пальцы, я собрал их вместе с трепещущими крыльями и прижал птицу к груди. Я ликовал.
— Внушающая Страх, — сказал я. — Тебе понравится то, чем мы займемся.