Пока я думал о скунсах и других животных, готовящихся к зиме, я понял, что мое дерево станет таким же холодным, как и воздух, если не найду способа обогреть его.
«ЗАМЕТКИ:
Сегодня я заплыл на глубину устья реки, чтобы порыбачить. Был довольно ленивый осенний день, небо ясное, листья начали желтеть, воздух был теплым. Я лег на спину, потому что рыба не клевала, и напевал.
Удочку потянуло, я сел, чтобы взять ее, но было слишком поздно. Однако все же смог заметить, что меня отнесло к берегу — тому самому, где Бандо брал глину для горшков. В тот момент понял, что надо сделать. Я сооружу глиняный очаг, что-то наподобие камина из глины. Он будет маленьким, но этого будет вполне достаточно, чтобы обогревать дерево долгой зимой.
На следующий день
Я принес глину в горы к дереву во второй паре городских штанов. Связав штанины, набил их глиной и, посмотрев на свою странную ношу, подумал о пугалах и Хэллоуине. Я вспомнил о людях, переворачивающих мусорки на Третьей авеню и натирающих окна мылом. Вдруг мне стало жутко одиноко. Воздух пах листвой, холодный ветер обнимал меня. Птицы надо мной казались веселыми и радостными оттого, что улетают на юг. Я остановился на полпути к дому и склонил голову. Мне было очень одиноко, я чуть не плакал. Вдруг вспышка, покалывание в ноге, я наклонился как раз вовремя, чтобы увидеть, как Барон прыгает с моих штанов на куст папоротника.
Он спугнул одиночество. Я побежал за ним и преследовал его до самых гор, время от времени теряя его из виду в папоротниках и лютиках. Мы ворвались в лагерь, как ураган, Барон прыгал и попискивал впереди меня, а я тащил половину глиняного пугала.
Внушающая Страх быстро посмотрела на нас и отлетела в сторону. Ей не нравится Барон, она смотрит на него, ну, как хищник. Не люблю оставлять ее одну. Так, заканчиваю. Нужно сделать очаг».
У меня заняло три дня соорудить очаг так, чтобы он не выкурил меня из дерева, как пчелу. Это было громадной проблемой. В первую очередь камин проседал, потому что глина была слишком тяжелой, чтобы выдерживать собственный вес, поэтому мне пришлось использовать сухую траву.
Я вырезал одно из оснований веток, чтобы выходил дым, и построил камин у него, Конечно, когда глина высохла, она отошла от дерева, и весь дым повалил на меня. Поэтому я попробовал закрыть дыру сосновой живицей. Все было хорошо до тех пор, пока дымоход не треснул и мне не пришлось сделать деревянную подпорку. Но подпорка горела, я понял, что и это не подойдет. Поэтому отправился в горы к старой ферме Грибли и начал искать железные шипы шли хоть какой-нибудь металл.
Я взял деревянную лопату, сделанную из доски, и начал копать там, где, должно быть, была задняя дверь или сарай.
Я нашел крюк, старые самодельные иглы, которые мне понадобятся, и, наконец, сокровище сокровищ — ось старой телеги. Но она была слишком большой. У меня не было ножовки, чтобы распилить ее на мелкие кусочки, и я не был настолько силен, чтобы нагреть ее и согнуть. К тому же, у меня не было ничего, кроме маленького самодельного деревянного молотка.
Я принес все свои трофеи домой и присел перед деревом, чтобы приготовить ужин и накормить Внушающую Страх. Вечер был очень холодным, даже морозным. Я посмотрел на теплые перья Внушающей Страх. У меня даже не было оленьей шкуры для одеяла. Я пользовался теми двумя, что служили в качестве двери и пары штанов. Жалко, что у меня не могут отрасти перья.
Я поднял Внушающую Страх на кулаке, и она ринулась сквозь деревья на луг. Она летела со странной для нее целеустремленностью.
— Она собирается улететь, — закричал я. — Я никогда не видел ее такой, как сейчас.
Я бросил рыбу коптиться и побежал на луг. Я свистел, свистел, свистел до сухости в горле и до тех пор, пока уже не мог издавать звуков.
Я побежал к большому валуну. Ее нигде не было видно. Я яростно размахивал приманкой. Облизав губы, вновь засвистел. Солнце становилось холодного цвета, когда опускалось за горы. Воздух теперь был прохладным, и Внушающая Страх улетела. Я был уверен, что она вдруг решила улететь в теплые края; сердце разрывалось в груди. Еды у меня было достаточно, и Внушающая Страх не нужна была мне, чтобы выжить; но я так любил ее. Она была для меня больше, чем птицей. Я знал, что хочу, чтобы она вернулась. Мне тогда будет с кем разговаривать и играть, с ней я и надеялся пережить зиму.