Выбрать главу

— Ну, тогда я ничего не буду об этом писать; просто «шапка с хвостами енотов».

— Да, шапки с хвостами енотов будет достаточно, — согласился я. — А ботинки у него просто из газет, привязанных к ступням. Знаешь, для изоляции.

— Да?

Мэтт записал это.

— Он сказал — почему убежал?

— Я не спрашивал его. Почему мальчики убегают из дома?

Мэтт отложил карандаш и задумался.

— Ну однажды я убежал, потому что думал о том, как всем будет меня не хватать, если меня не будет рядом. Как они будут плакать и жалеть о том, что они не были со мной милы.

Он засмеялся. Потом я сказал:

— Я однажды убежал, потому что… ну, потому что хотел заняться чем-нибудь другим.

— Это хорошая причина, — сказал Мэтт. — Ты думаешь, поэтому… кстати, как его зовут?

— Я не спрашивал, — честно ответил я.

— Как ты думаешь, что он действительно ест, чем питается? — спросил Мэтт.

— Рыбой, кореньями, ягодами, орехами, кроликами. Думаю, если поискать, то в лесу можно найти много еды.

— Кореньями? Коренья несъедобны.

— Ну, морковь — это корень.

— И вправду, точно; и картошка в некотором роде. Рыба? — задумался Мэтт. — Думаю, здесь водится много рыбы.

— В ручьях ее полно.

— Ты правда видел его, а? Он действительно в этих горах?

— Конечно, я видел его, — сказал я. Наконец я встал. — Мне нужно домой. Мне в другую сторону. А тебе нужно просто идти по дороге в сторону города, думаю, там ты сможешь сесть на автобус.

— Нет, подожди, — сказал он. — Давай я прочитаю тебе свои записи, чтобы проверить детали.

— Конечно.

Мэтт встал, подышал на руки и прочел:

— «Одичавший мальчик Катскильских гор существует. У него темные волосы, карие глаза, он носит симпатичный костюм из оленьей шкуры, который, очевидно, сшил сам. Он в отличном здравии, может развести костер с помощью кремня и огнива так же быстро, как человек зажигает спичку.

Его реальное жилище засекречено. Ему помогает красивый сокол. Он слетает с кулака мальчика и охотится на кроликов и фазанов, когда ему нужна еда. Он берет лишь столько, сколько ему нужно. Имя мальчика неизвестно, но он убежал из дома и не собирается возвращаться».

— Нет, Мэтт, нет, — умолял я.

Я уже было собрался бороться с ним, когда он сказал:

— Давай заключим сделку. Я проведу с тобой весенние каникулы, и ни слова об этом не появится в печати. Я напишу то, о чем рассказал мне ты.

Я посмотрел на него и решил, что с ним будет весело.

— Я встречу тебя на окраине города в любой день, когда тебе будет удобно, но завяжу тебе глаза и проведу в свой дом, и ты пообещаешь не прятать в лесу фотографов. Знаешь, что случится, если ты обо мне расскажешь?

— Конечно, газеты взорвутся, привезут камеры, репортеры будут висеть на каждом дереве, и ты станешь знаменитым.

— Да, и вернусь в Нью-Йорк.

— Я напишу что ты сказал, и даже твоя мама не узнает тебя.

— Напиши, что тот мальчик в другом городе, и договорились, — сказал я. — Ты можешь написать, что я работаю на гражданскую оборону, исследуя способы выживания в дикой природе. Скажи им, чтобы они не волновались, зубатка вкусна, а в пещерах тепло.

Мэтту это понравилось. Он вновь сел.

— Скажи мне названия некоторых растений и животных, которыми ты питаешься, чтобы они знали, что делать. Мы напишем информативную статью.

Я присел и назвал самые хорошие дикие растения и тех млекопитающих и рыб, которых легче всего поймать. Я дал ему несколько полезных рецептов и добавил, что не рекомендую пытаться жить в дикой природе, тем, кто не любит шпинат и мидий.

Мэтт строчил за мной. Наконец он сказал:

— У меня замерзли руки. Я лучше пойду. Но мы увидимся двенадцатого апреля в три тридцать на окраине города. Хорошо? И чтобы доказать, что я — человек, который сдерживает свои обещания, я принесу тебе копию статьи.

— Ну об этом можешь не беспокоиться. У меня есть человек, который отсматривает все истории обо мне.

Мы пожали друг другу руки, и он ушел. Я вернулся к своему дереву в горы, беседуя сам с собой всю дорогу. Я часто разговариваю сам с собой, как и все. Человек, даже в окружении других людей, девять десятых своего времени проводит наедине с голосами в собственной голове. Жизнь в одиночестве в горах не сильно отличается, только внутренний голос становится грубым. Всю дорогу домой я думал о том, как бы сделать так, чтобы все было хорошо, беседуя с Бандо, папой и Мэттом Спеллом. Я надиктовал Мэтту статью и обсудил ее с Бандо, она получилась очень правдоподобной и одновременно не открывающей правды. Я даже захотел записать ее и отправить Мэтту, но не сделал этого.