Моя позиция в качестве Далай-ламы - и духовного и светского главы страны, - которая позволяла счастливо управлять Тибетом на протяжении столетий, стала почти фиктивной. В обоих моих качествах - и как религиозный и как светский лидер - я должен был противостоять всякому насилию со стороны народа.
Я знал, что китайцы пытаются подорвать мой политический авторитет, а поскольку я противостоял призыванию народа к насилию, я играл на руку китайцам, стремившимся подорвать доверие народа ко мне.
Однако, даже если они теряли веру в меня как светского лидера, они не должны были терять веру в меня как в лидера религиозного, это было гораздо важнее. Я мог передать кому-то или отказаться от своей светской позиции, но Далай-лама никак не может отказаться от своей позиции как религиозного лидера. И у меня даже в мыслях этого не было. Таким образом, я начал раздумывать, не лучше ли будет для Тибета, если я откажусь от всякой политической активности, чтобы сохранить свой религиозный авторитет. Однако, находясь в Тибете, я не мог уйти от политики. Для этого я должен был бы покинуть страну, как бы отчаянно и горько я ни ненавидел эту идею.
И в этот момент глубокого отчаяния я получил приглашение посетить Индию.
Глава восьмая
Паломничество в Индию
Мой друг Махарадж Кумар из Сиккима специально прибыл в Лхасу, чтобы доставить мне приглашение, его визит был подобен лучу симпатии и здравомыслия внешнего мира. Я был приглашен индийским обществом Махабодхи - организацией, основанной 70 лет назад для распространения учения Будды и для того, чтобы заботиться о паломниках в храмах Индии - посетить "Будда Джаянти" - празднование 2500 лет со дня рождения Будды.
По многим причинам, и политическим и религиозным, я очень хотел поехать. Само празднование Будда Джаянти было событием громадного значения для всех буддистов. Кроме того, всякий тибетец надеялся однажды совершить паломничество в Индию. Для нас это всегда была святая земля - место, где родился основатель буддийской культуры, и источник мудрости, которую на протяжении столетий привносили в наши горы индийские святые и провидцы. Религия и общество Тибета и Индии развивались по-разному, но, тем не менее, Тибет оставался порождением индийской цивилизации.
А со светской точки зрения визит в Индию предлагал мне как раз ту возможность, в которой я так нуждался, - чтобы, по крайней мере, на время отойти от тесных контактов и бесплодных споров с китайцами. И не только это. Я надеялся, что мне представится возможность поговорить с господином Неру и другими демократическими лидерами и последователями Махатмы Ганди и попросить их совета.
Мне трудно было бы преувеличить наше чувство политического одиночества в Тибете. Я знал, что все еще оставался неопытным в международной политике, но такими были все в нашей стране. Мы знали, что и в других странах бывали ситуации наподобие нашей и что в демократическом мире накоплена сокровищница политической мудрости и опыта. Но до сих пор ничто из этого не было нам доступно, и мы вынуждены были действовать, руководствуясь необразованным чувством. Мы отчаянно нуждались в дружественном мудром совете.
Была и еще одна причина, почему я хотел ехать. На протяжении долгого времени у нас были дружеские контакты с британским правительством в Индии. На самом деле это был наш единственный контакт с западным миром. Но после того, как власть в Индии была передана индийскому правительству, политические контакты с Британией ослабли, и я был уверен, что мы должны попытаться реанимировать их и сохранять сильными как жизненно важную связь с миром терпимости и свободы.
Это желание поехать было не только моим собственным. Народ Тибета прослышал об этом приглашении и через моих чиновников настаивал, чтобы я принял его - по всем упомянутым причинам, за исключением того, что им не приходило в голову, как мне, что я должен отойти от непосредственных политических проблем.
Но просто хотеть поехать было недостаточно. Если китайцы не дозволили бы мне ехать, они легко могли остановить меня, и поэтому я должен быть начать с того, чтобы испросить их одобрения. Я проконсультировался с генералом Фан Мином, который был в Лхасе
С самого начала, а сейчас действовал как старший представитель китайского правительства. Он начал с того, что мог дать мне только советы. Но он не оставил мне никаких сомнений, что это будут советы такого рода, которые должны быть приняты. И когда он начал говорить, сердце мое упало. "По причинам безопасности, - сказал он, - визит в Индию нежелателен". Он также думал, что Подготовительный комитет должен сделать так много работы под моим председательством, что я должен оставаться в Лхасе. "И кроме того, - добавил он, в качестве извинения, - приглашение было всего-навсего приглашением религиозной организации, а не правительства Индии", - поэтому мне не обязательно было его принимать лично, и я с легкостью мог послать какого-нибудь заместителя.