— Здесь лестница, — предупредил Кирилл.
Я сразу же замедлила шаг.
— Мне уже можно снять повязку с глаз?
— Нет.
Подавив закипавшую внутри ярость, я вытянула другую руку вправо и обнаружила неровную, шероховатую стену. Кирилл замедлил шаг, позволив мне осторожно, на ощупь спуститься вслед за ним по винтовой лестнице.
Каменная крошка хрустела под подошвами моих балеток. По коже бёдер пробежали мурашки, напомнив мне, что вокруг становилось все холоднее и темнее...
И что я не имела ни малейшего представления о том, где же мы оказались.
Я не знала, кто был внизу, чем там занимались. И смогу ли я сама найти дорогу обратно, если мы углубимся слишком далеко в туннели лабиринта.
Кирилл ясно дал понять – хоть он и держал меня сейчас за руку, на выручку не придёт. Так почему же после всего этого у меня не появилось желание остановиться?
Из тоннеля доносились женские стоны. Мое дыхание снова участилось, и я облизала пересохшие губы.
Забавы иного рода.
Рука Кирилла снова накрыла мою, отчего кожу защекотало.
— Итак, как далеко ты хочешь зайти? — хриплым голосом проговорил он.
Девушка опять испустила вопль, словно пребывая в состоянии эйфории. Следом послышался смех и рык.
Я потёрла ладонью бедро, пытаясь отвлечься от жара, вспыхнувшего у меня между ног. Боже, что с ней происходило? Высвободившись из хватки Кирилла, я протянула руки вперёд, делая шаг вперёд.
Как далеко я зайду? Или нет: смогу ли вообще остановиться?
Я знала, что катакомбы являли собой небольшую сеть тоннелей и склепов, или камер, проделавшую под зданием церкви – видела как-то в фотографиях. Я не собиралась ждать от Кирилла ни приглашения, ни разрешения. Он привёл меня сюда, собираясь морочить мне голову, но я больше не играла в его игры. Я сама буду устанавливать правила.
Похоже, Кирилл наконец-то это понял. Поймав за ладонь, он дернул меня назад. Ахнув от неожиданности, я споткнулась.
— Когда войдём туда, все время держись рядом со мной, поняла?
Замерев, я промолчала и сглотнула. С чего вдруг его защитный инстинкт проснулся именно сейчас?
Взяв мою руку, Кирилл бережно повёл меня по тоннелю. Ногам было холодно, однако лицо и шея продолжали гореть, когда стоны и низкие мужские голоса зазвучали громче и ближе.
Мы свернули за угол, а может, вошли в дверной проем, не знаю, и остановились. Воздух снова поменялся. Здесь пахло потом, голодом и мужчинами.
Я отвернулась, коснувшись носом рукава толстовки Кирилла.
— О, Господи, — простонал какой-то парень. — Твою мать, как она хороша. Тебе нравится, да, детка?
Я услышала, как девушка, тяжело дыша, ответила сексуально-похотливым смешком. У меня внутри все перевернулось, когда со всех сторон послышался одобрительный ропот и хохот... нескольких парней. О боже. Мой рот распахнулся от шока.
— Ей больно? — тихо спросила я у Кирилла, который видел все.
— Нет.
Слушая стоны и поцелуи, вздохи и рычание, я снова облизала губы. Она здесь единственная девушка?
Я нашла в себе силы и опять повернулась в сторону шума.
— Они?... — я замолчала, не зная, как задать интересующий меня вопрос.
— Они – что? — язвительно уточнил Кирилл.
Я сначала открыла рот, потом закрыла. Меня раздражали насмешливые ноты, которые я уловила в его тоне. Он издевался надо мной.
— Они.. Они трахаются? — откашлявшись, нерешительно выговорила я.
Я редко использовала это слово, но в данной ситуации оно показалось самым подходящим.
Мне были слышны жесткие и быстрые шлепки соприкасающихся тел, и девушка стонала им в такт. Стиснув зубы, я заглушила стон, рвавшийся из моей собственной гортани. Жар, пылавший между бёдер, усилился.
— Кирилл? — окликнула я парня, который так ничего и не ответил.
Кирилл мочал, и тут я ощутила, как запылала моя левая щека так, словно её обожгло раскалённым железом. Я повернулась к нему лицом.
— Ты смотришь на меня? — прошептала я.
— Да.
Мое дыхание участилось, ладонь в его руке стала влажной, я нервно сжала и разжала пальцы.
— Почему?
Кирилл снова замолчал, но потом тихо ответил:
— Ты меня удивила. Часто употребляешь слово «трахаются»?
Мои плечи поникли. Я выразилась слишком грубо?
— Нет, — созналась я, отвернувшись. — Я..
— Прозвучало отлично, Клэр, — перебил Кирилл, успокоив меня. — Используй его чаще.
Ничего себе! Я вспыхнула от его похвалы. Вряд ли, конечно, я смогу последовать его совету, но все равно хихикнула.
Парни взревели. Не знаю, что сейчас происходило, но зрители стали реагировать более воодушевлённо.
— Почему люди смотрят на них? — поинтересовалась я.
— По той же причине, по которой хочешь посмотреть и ты, — бросил в ответ Кирилл. — Это заводит.
Его слова заставили меня задуматься.
Хотела ли я посмотреть?
Нет.
Нет, я не хотела смотреть на девушку, выставленную на всеобщее обозрение. Я не хотела видеть и этих парней, и, судя по услышанным мною голосам, даже нескольких девчонок, которые подсматривали за чем-то столь личным.
Нет, я не хотела знать, кто она такая, и с кем она трахалась, чтобы не вспоминать о данной сцене всякий раз, когда столкнусь с ними в школьных коридорах.
Вот только…
— Твою мать, — одурманенно и одновременно исступленно прошептала девушка. — О боже. Сильнее.
Возможно, Кирилл был отчасти прав. И мне хотелось знать, как в этот момент выглядела девушка, увидеть, как на ее лице отражалось все, что она чувствовала. Или мне хотелось увидеть мужчин, следивших за ней, потому что я хотела знать, что их возбуждало, хотела разглядеть вожделение в их глазах, почувствовать его меру.
А еще, возможно, я хотела увидеть, как на нее смотрел Кирилл. Хотела узнать, присутствовали ли в его взгляде тот особый голод и жажда; и как оказаться на месте этой девушки, чтобы он так же не сводил глаз с меня.
Хотела ли я, чтобы меня отымели перед толпой людей? Нет. Никогда.
Однако я хотела избавиться от повязки и увидеть то, чего сама пока не познала. Представить на ее месте себя, переживая те же самые чувства с ней вместе.
Представить, будто это руки Кирилла касались меня.
Мой клитор начал пульсировать. Я прикусила нижнюю губу, противясь порыву прильнуть к Кириллу.
— Секс – необязательная потребность, Клэр, — тихо произнес он. — Ты понимаешь, что это значит?
Я покачала головой – на большее сил не хватило.
— Мы не нуждаемся в сексе, чтобы выжить, но он нам нужен, чтобы жить, — пояснил Кирилл. — Это способ получить кайф. Одно из немногих состояний, когда все пять чувств максимально обострены.
Моя рука ощутила легкое касание его рукава, и я поняла, что он передвинулся мне за спину. Жар, исходивший от его груди, накрыл меня сзади, словно одеялом.
— Они смотрят на нее, — прошептал Кирилл мне на ухо, по-прежнему не дотрагиваясь до меня, — Видят, как это красивое тело двигается и извивается под ним, пока он трахает ее.
Дышать стало труднее. Я сжала подол своей юбки в кулаках.
— Они слышат ее стоны, — продолжил парень. — Которые похожи на музыку, потому что демонстрируют, как ей нравится все, что сейчас происходит. Он вдыхает аромат ее кожи, чувствует ее пот, ощущает вкус ее губ.
Кирилл прильнул к моей спине, только я до сих пор не чувствовала его рук. Я зажмурилась под повязкой. Прикоснись ко мне.
— Для его тела – это пир, — голос Кирилла наполнился страстью. — Именно поэтому секс, наряду с деньгами, правит миром, Клэр. Вот почему они смотрят. Вот почему ты хочешь посмотреть. Когда тобой кто-то владеет подобным образом, пусть всего на час – с этим ничто не сравнится.
— А как же любовь? Разве она не лучше секса? — возразила я, медленно поворачиваясь к нему.
— Ты когда-нибудь занималась сексом?
— Ты когда-нибудь влюблялся? — парировала я.
Он промолчал, а я задумалась: Кирилл опять играл со мной или не хотел признаваться?
Возможно, Кирилл хотел, чтобы я увидела именно это. Здесь, с ним, в темном подземном склепе, вкусила иную реальность. Ту, где ничего не запрещено, кроме правил, где можно увидеть, на что решатся люди, если будет дарована полная свобода.