Снаружи дул легкий ветер, заставлявший голые ветви деревьев царапать оконные стекла.
Я прокралась на первый этаж, миновав большие напольные часы в холле. Их звук эхом разносился по огромному дому и всегда напоминал мне о том, что, пока мы спали, жизнь не стояла на месте. Тик-так, тик-так, тик-так...
Довольно пугающая мысль, если вдуматься. Леса кишели живыми существами, деревья стояли непоколебимой стеной. А прямо за порогом могла поджидать опасность, в считанных метрах от наших тёплых постелей, в которых мы были так уязвимы.
Дом Незборецких также хранил свои тайны. Здесь было слишком много темных углов. Слишком много укромных мест, где можно спрятаться. Слишком много «скелетов в шкафах», скрытых за закрытыми дверями дремлющих комнат. Он был переполнен секретами и сюрпризами и пугал меня. Наверное, именно поэтому я всегда бродила по нему ночами.
Я получала удовольствие от чувства страха перед безмолвным мраком, но дело было не только в нем. Под покровом ночи ты замечал те вещи, на которые не обращал внимания при свете дня. Вещи, которые люди скрывали.
Однако, когда они думали, что все остальные погружены в сон, то теряли бдительность и выдавали то, что прятали за семью печатями.
В особняке Незборецких самое интересное часто начиналось после полуночи. Я научилась любить звуки погружённого во мрак дома. Словно передо мной вот-вот раскроется окно в новый мир.
Мои босые ноги бесшумно ступали по полу. Я вошла на тёмную кухню и направилась к кладовой.
Здесь я впервые узнала, что Игорь Незборецкий боялся Кирилла. Это тоже произошло ночью. Кириллу тогда было шестнадцать. Он спустился сюда, чтобы попить, и не заметил меня в патио. Проснувшись, я решила посмотреть на дождь и укрылась под навесом с заначкой фруктовой пастилы, которую мне купила Елена. Я помнила все так ясно, потому что ту ночь впервые провела в своей собственной спальне, обставленной специально для меня мамой Кирилла.
Его отец тоже пришёл на кухню. Я не могла разобрать, о чем они говорили, но если сначала они спорили о чем-то, то потом разругались, и Игорь дал своему сыну пощечину.
Это было отвратительно, но ничего нового я не увидела. Они не ладили между собой. Кириллу досталось не в первый раз.
Вот только тогда он отреагировал иначе. Парень не стерпел как всегда молча. Он мгновенно вспылил и схватил своего отца за горло. Я в ужасе наблюдала, как Игорь пытался вырваться. На Кирилла как будто что-то нашло, я раньше никогда не видела его таким.
С каждой секундой становилось все очевидней: Игорь Незборецкий больше не мог помыкать повзрослевшим сыном и теперь сам это понимал.
Он начал задыхаться и кашлять.
Кирилл в итоге отпустил отца, после чего тот умчался из кухни. Из-за этого инцидента парня лишили машины и карманных денег, но, насколько мне было известно, Игорь больше Кирилла и пальцем не тронул.
Я открыла дверь кладовой, включила маленький светильник и прошла к третьему ряду полок, где нашла арахисовое масло. Прижав банку к груди, огляделась и заметила полупустой пакет мини-маршмеллоу на верхней полке в углу.
Улыбнувшись, я подошла к ней, встала на цыпочки и попыталась ухватить упаковку.
Внезапно надо мной возникла рука и подхватила пакет. Я отдернула свою руку, резко выдохнув.
— Я думал, ты устала, — сказал Кирилл, протянув мне пакет.
Я сглотнула, потому что во рту сразу пересохло, обернулась и посмотрела на него. Он был в чёрных спортивных брюках, без футболки. Его волосы казались влажными. Наверное, только что вышел из душа.
Между ног сладко заныло: я едва сдержала стон. Боже, он сводил меня с ума.
Учитывая сегодняшние события, я не сразу успела сообразить, что... В последний раз мы с Кириллом виделись в пещере на вечеринке. Я сжала бёдра вместе. Легкая пульсация в клиторе внезапно усилилась от воспоминаний. Мне захотелось ещё больше того, что он делал со мной в бассейне.
К счастью, Кирилл ни разу не упомянул тот вечер.
Вернувшись из «Стикса», мы разошлись в разные стороны. Поднявшись в свою комнату, я торопливо набрала номер спутникового телефона, который наконец-то получила от Кирилла по пути к ним домой, однако, к несчастью, ответа так и не дождалась.
Прошмыгнув мимо Кирилла, я вышла из кладовой и выложила продукты на «островок», пытаясь оказаться как можно дальше от него.
Безуспешно.
Он встал рядом, взял хлеб и отрезал по два кусочка для себя и для меня.
Полагаю, Кирилл тоже проголодался.
Я раздраженно выдохнула и, развернувшись, достала две тарелки из кухонного шкафчика, в то время как он распахнул холодильник и зачем-то полез в один из ящиков.
Мы молча занялись приготовлением сэндвичей. Выудив пригоршню маршмеллоу, я выложила их на уже смазанный арахисовым маслом ломтик. А Кирилл открыл банку соленых огурцов.
Я остановилась и брезгливо искривила губы, когда он начал класть кусочки огурца на свой сэндвич.
Гадость.
— Ты только что лишился части своей привлекательности, — проговорила я, поморщившись.
Он фыркнул, после чего накрыл сэндвич вторым ломтиком хлеба и поднёс ко рту.
— Не критикуй, пока сама не попробовала, — он откусил большой кусок, подхватил свою тарелку и двинулся к выходу.
Я изумлённо покачала головой.
— Давай какой-нибудь фильм посмотрим, — предложил Кирилл уже в дверях.
Услышав эти слова, я вскинула голову вверх. Фильм?
— И захвати пару бутылок воды! — крикнул он уже из коридора.
Я приподняла бровь. Мы с Кириллом смотрели кино вместе только в присутствии Егора. В противном случае я слишком боялась вторгаться в его личное пространство.
Вздохнув, я достала две бутылки воды из холодильника, потом взяла свой бутерброд и вышла из кухни.
В медиа-зале было темно, светился лишь экран семидесятидюймовой плазменной панели, висевшей на стене передо мной.
Каким бы красивым ни был дом, эту комнату, расположенную в самом его сердце, я любила больше всего.
Кирилл отнёс свою тарелку к дивану, бросил пульт и сел спиной ко мне.
Моя кровь начала закипать. Рука, в которой я держала тарелку, задрожала. Как-то все просто получалось. Спокойный вечер перед экраном телевизора.
Слишком просто. Я не могла полностью расслабиться в его компании. Я не настолько глупа.
Войдя в комнату, я обогнула диван, кинула одну бутылку на сиденье рядом с Кириллом, а сама переместилась на секцию, перпендикулярную его. Я устроилась лицом к телевизору, скрестила по-турецки ноги и начала уплетать свой сэндвич, пока Кирилл искал фильм.
— Этот выглядит заманчиво, — произнесла я, заметив «Чужой против Хищника».
— Этот выглядит заманчиво? — передразнил он меня писклявым голосом.
Кирилл вальяжно развалился на диване, положив левую руку под голову. Его торс казался таким гладким и красивым. Однажды я видела, как его оседлала девушка, когда он сидел в точно такой же позе. Я отвернулась, ощутив неизменную тягу к нему, от которой так желала избавиться.
— Ты уже смотрела его, Клэр, — напомнил мне Кирилл. — Я, по крайней мере, дважды заставал тебя здесь за просмотром этого фильма ещё в школе.
Двадцать один раз, вообще-то.
Мне нравились фильмы ужасов, но научной фантастикой я тоже увлекалась, поэтому франшизы «Чужой» и «Хищник» стали для меня большими хитами. А потом их объединили и создали «Чужой против Хищника»! Просто обалдеть.
— Ладно, я не против, — все-таки согласился парень, включая канал. Фильм запустился с момента прибытия археологов в Антарктиду.
Волоски на моем теле встали дыбом, пальцы на ногах поджались. Я держала сэндвич обеими руками и откусывала маленькие кусочки, неотрывно глядя на экран. Я слышала, как Кирилл жевал свой сэндвич, затем открыл бутылку.
Каждый раз, когда Хищник мелькал во тьме или Чужой вылезал из-за угла, я ощущала прилив тепла и сжимала подушку все сильнее и сильнее, отчего к концу фильма у меня уже пальцы болели.
— Тебе нравится испытывать страх, разве не так? — услышала я его голос позади себя. — Это твой бзик.