— «Congratulations» — это по-английски «поздравления». В данном случае обозначает просто «поздравляю».
— И к чему это «поздравляю» относится? — продолжал любопытствовать Чертков.
Заключенной, очевидно, все окончательно надоело, и, подавшись всем телом вперед, она произнесла:
— Это сюрприз — поздравление мужчине, который будет иметь счастье это прочитать. Я же не всем даю! — Она посмотрела исподлобья на следовательницу. — Так что его будет с чем поздравить! Хотя после того, как меня осчастливили гепатитом С, приходится проявлять благородную осторожность.
Гепатит С! Несчастная! Немногим лучше СПИДа! Теперь наконец я хоть что-то поняла!
— Потерпи! Может, выйдешь когда-нибудь, авось тебя с голодухи кто-нибудь через гондон и трахнет! — хохотнула ненавистная уже и мне следовательница прокуратуры.
— Все! — прорвало заключенную. — Достала! С-с-ука!
Я не успела глазом моргнуть, как наша собеседница с удивительной силой и ловкостью метнула металлическую миску двумя закованными в браслеты руками. Броска не ожидал никто. Попадание получилось исключительно точным — кровь из разбитого носа прокурорши залила китель. Ретивая блюстительница закона прижала обе ладони к лицу и зашаталась. Теперь я поняла, зачем на руки такой милой и обходительной женщине перед встречей надели наручники. Влетевшие в камеру люди мгновенно схватили метательницу и выволокли ее из камеры. Потом вышли в коридор и мы с Игорем Чертковым.
— Что с ней теперь будет? — уже в коридоре спросила я Игоря Борисовича.
— Думаю, вообще ничего! — ухмыльнулся тот. — Она теперь исключительно в нашем распоряжении — ее придется по любому требованию предъявлять иностранным комиссиям, так что ни бить, ни голодом морить ее нельзя. А Кеменкова сама довыделывалась. Впрочем, ее рыло сломанным носом не испортишь. Она, говорят, из розовых и домогалась Аниту во время следствия. Судя по всему, безуспешно.
— Господи! Я почему-то, честно говоря, всегда думала, что все эти рассказы про гомиков и лесбиянок — просто дурацкие фантазии.
— Отнюдь! Это такие же страсти! Еще сильнее нормальных страстей. А страсти правят миром ничуть не в меньшей степени, чем голод, страх и алчность!
Я промолчала.
— А за что ей срок дали? — спасающая меня от нар женщина уже по определению вызывала у меня симпатию и интерес.
— Любопытная она девка! — проговорил Чертков задумчиво. — Только долбанутая на всю голову!
Мы уже подходили к тому помещению, где начинали нашу беседу.
— Знаешь, какое ее настоящее полное имя? — вновь ухмыльнулся он.
— Откуда мне знать? Она уже мной представлялась.
— Анита Хулиевна Вердагер.
— С латиноамериканскими корнями?!
— Отец — чилийский коммунист, соратник Луиса Корвалана и Володи Тотельбойма, Хулио Вердагер. На самом деле — просто бандит. Он сгинул у себя на родине, когда отправился туда со своим дальним родственником Корваланом — бороться за то, чтобы там сегодня стало, как никогда, а завтра — гораздо еще!
Таким говорливым Игоря Борисовича Черткова я даже представить себе раньше не могла.
— Мамина фамилия — Шаховская, говорят, с примесью благородных кровей. Мать много лет не вылезает из психушки — шизофрения. Дед, профессор, от «любви» к зятю быстро помер. Воспитывала ее бабушка. Учителей ей нанимали отличных, деньги от деда оставались, а вниманию родительскому взяться неоткуда! Да и бабушка была в вечной прострации — писала мемуары про своих сгинувших дворянских предков. Вот и выросла смесь бульдога с мотоциклом — может и стаканы грызть, и Шиллера читать без словаря. А села она за гаишника. Он остановил ее выпившей и предложил вместо составления протокола у него отсосать. Она сразу согласилась. Сказала, что машину свою на обочину переставит и исполнит в лучшем виде. Села за руль, развернулась и со всех газов впечатала мента в его же патрульный «Форд-Краун-Виктория». Потом отъехала назад и повторила маневр. И так — три раза.
Мы вновь оказались в комнате с двумя прикрученными к полу стульями. На столе нас ждала объемистая папка с документами. Как выяснилось, все они были для меня.
— Вот твой внутренний паспорт, права, свидетельство о собственности на дом и так далее и так далее. Заграничный паспорт будет готов только через пару недель. Сама понимаешь, все это не очень просто.
— Да меня пока за границу и не тянет! Хочу чуть-чуть дома побыть.
— А это уж, прости, не тебе решать! Когда надо будет, тогда и поедешь! Документы — наша проблема!
— У меня к вам один только вопрос, Игорь Борисович!