— Ладно! Не буду! Иди уже, — махнула рукой Галина Семеновна. — Венечка, — залебезила она перед внуком, — пойдем домой. Я тебе яичницу сделаю. И какао с молоком.
— А конфету дашь? — тут же поинтересовался хитрый мальчишка.
— Ну, что с тобой делать, постреленок, дам, конечно.
Галина Семеновна взяла внука за руку, и они медленно пошли обратно. Оля смотрела на них любящими глазами, в которых стояли слезы, и внезапно ощутила такой прилив счастья, какой не испытывала вот уже шесть долгих лет.
Скорая уже показалась из-за поворота, поэтому Оля побежала в приемный покой.
— Кого везут? — поинтересовалась она у врача, полноватого и вечно потного разводящего терапевта, Владимира Владимировича Зотова.
В обязанности врача входил первичный осмотр больных и распределение их по степени тяжести и срочности. Будучи очень осторожным человеком, доктор Зотов не брал на себя большую ответственность, а вызывал нужного специалиста для лечения пациентов. В перекладывании своей работы на чужие плечи ему не было равных. Но держали его в приемном покое не за лень и ненадежность. Как раз наоборот: в экстремальной ситуации доктор никогда не паниковал, четко отдавал распоряжения и умел принимать сложные решения. Оля недолюбливала его за стойкий запах пота, вызывавший у нее плохие ассоциации, но уважала как высококлассного специалиста.
— Рабочий на лесопилке под нож пилы попал, — ответил Зотов, задумчиво глядя в окно и наблюдая, как скорая разворачивается у крыльца. — Говорят, нога висит на коже.
— А к нам зачем? — проворчала Оля и села за свой стол дежурной медсестры. — Пусть бы везли в городскую травматологию. У нас ни ресурсов, ни специалистов нет.
— Боятся, что по дороге мужик концы отдаст от болевого шока. А сегодня Олег Анисимов дежурит. Сама знаешь, хирург от бога. Кстати, предупреди его и операционную закажи. Все, прибыли, — подскочил доктор, увидев в окно каталку с раненым, вокруг которого суетились врачи. — Иди, встречай!
— Это не моя работа, — привычно огрызнулась Оля, — сами встречайте. Я в хирургию звоню. Она демонстративно схватила телефон.
— Ну, почему ты такая? — досадливо махнул рукой врач и засеменил к двери. Оля пожала плечами: пусть сам выкручивается.
И завертелось…
Рабочая рутина не оставляла ни одной свободной минуты до самого вечера. После раненого с лесопилки привезли мальчика с аппендицитом, осложненным перитонитом. Бедный ребенок три дня мучился болями в животе, так как в дальней деревне, где он жил, давно не было медика, чтобы своевременно поставить диагноз. Он лежал на кушетке в ожидании своей очереди и стонал. Бледное лицо покрывала испарина. Оля жалела паренька, но операционная и хирург были заняты.
Потом доставили старичка с инсультом, за ним девушку, покрытую красными пятнами аллергии: наелась клубники в огороде у бабушки. А еще через полчаса в процедурном кабинете приемного покоя освободившийся после двух операций хирург вскрывал шейный фурункул, а Оля ему ассистировала. Пациент, пьяненький мужичок, принявший на грудь, чтобы избавиться от страха перед больницей, взвизгивал от боли. Олег Борисович томно закатывал ясные зеленые глаза, опушенные частоколом длинных ресниц, и вздыхал. Оля больше молчала. Она не любила эту сторону своей работы, поэтому сосредоточилась на стерильном столе и просто подавала инструменты.
— Все, Василий Иванович, — снял перчатки Анисимов, бросил их в лоток для использованного материала и хлопнул по плечу мужичка. Тот подскочил от испуга. — Закончили. Вы уж в следующий раз не тяните так долго, сразу лечитесь.
— Да я ничего, припарками, — оправдывался тот, — лучок пареный прикладывал, чеснок привязывал, а он, гнида, все растет да растет.
— Лучше к врачу сразу, ок?
Мужичок соскользнул с кушетки и, держа осторожно голову, покинул перевязочную. Олег Борисович следом не торопился. Оля делала вид, что сильно занята. Она мыла инструменты, убирала отработанный материал, не обращая внимания на хирурга.
— Звонарева, приходи вечером в ординаторскую, чайку попьем, поболтаем, — развязно предложил Анисимов.
— Я на смене, — отрезала Ольга.
— Я тоже. Одно другому не мешает.
— А жена ваша тоже с нами чай пить будет?
Олег Борисович немного смутился, но не отступал.
— Олюшка, маков цвет, кто же в Тулу со своим самоваром ездит. Ну, как придешь?
— Нет. Работы много, — резко ответила она и пошла к выходу из перевязочной.