Жанна видела, что он играет с ней, как кошка с мышкой, и лихорадочно искала глазами лазейку, куда можно было бы проскочить.
— Иди ко мне, моя шлюшка, хочешь, чтобы папочка пощекотал тебе задок?
— Ублюдок! — прошипела Жанна. Она смотрела на красавца любовника, игравшего накачанными мышцами, но видела только холод в его глазах и жестокость. Дракон на его плече извивался и изрыгал огонь. Как она не замечала эту подлую натуру раньше? Девушка всхлипнула. — Не подходи, я за себя не ручаюсь.
— Это я за себя не ручаюсь, — усмехнулся Толик и стал медленно обходить кровать.
Когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, Жанна вскочила коленями на шелковое покрывало и рыбкой проскользнула на другую сторону. Но любовник тоже был не лыком шит: он сразу угадал ее маневр. Не успела девушка встать на ноги и сделать шаг, как Толик подставил ей подножку, и она упала, больно стукнувшись локтем о край кровати. Он, рыча, навалился сверху. Жанна с ужасом увидела приподнявшуюся верхнюю губу. Сейчас человек, которого она безумно любила столько лет, напоминал зверя.
Она зажмурилась и изо всех сил ударила Толика утюгом. Тот заревел, но не ослабил хватку. Он пытался перехватить ее руку, но Жанна яростно боролась и била, била, била, вложив в удары всю накопившуюся за эти недели злость и обиду.
Толик обмяк. Девушка замерла, ожидая продолжения схватки, но мужчина на ней не двигался. С трудом она столкнула его с себя и встала на колени. Взгляд зацепился за красное пятно, расплывавшееся на полу. Что это? Девушка поморгала ресницами, все еще не понимая, что наделала. Осознание пришло мгновенно и ударило по голове молотком. Жанна выронила утюг и посмотрела на бывшего любовника: он лежал ничком, уткнув лоб в пол. На затылке волосы были покрыты кровью, которая стекала по шее и понемногу окрашивала майку, в которой он был.
Жанна на четвереньках выбралась из спальни. Проверить, жив ли любовник, она не догадалась: слишком была шокирована тем, что наделала.
— Это всего лишь утюг. Им нельзя убить Он даже нетяжелый, — бормотала она. — Ерунда! Все нормально. — Жанна встала и побрела в ванную комнату. Сунула руки под кран с холодной водой и стояла так с минуту, приходя в себя. Потом посмотрела в зеркало и не узнала себя. На нее смотрела незнакомка. Черные волосы растрепаны, тушь расплылась черными кругами вокруг глаз, яркая помада сделала губы кровавым пятном. — Все нормально! — повторила она. — Толик сейчас очнется. Ой! Очнется! Ужас!
Она бросилась обратно к спальне и, не заглядывая туда, закрыла дверь, а потом ее подперла тяжелым креслом. Как она сдвинула эту кожаную махину с места, сама не поняла. От резких движений разболелся живот. Она накинула шелковый халатик, обхватила себя и легла на диван: надо было подумать, как быть дальше. Из спальни не доносилось ни звука.
— Господи, что теперь делать? Толик же мне не простит! Он и до операции хотел меня продать Косте. А теперь? Что будет теперь? — говорила она, поглаживая себя по часовой стрелке, как учили в больнице. — А, нечего было вваливаться в квартиру без спроса. Хозяин нашелся!
Девушка с трудом встала, нашла в сумочке телефон и позвонила Костику — единственному человеку, кому сейчас могла довериться.
— Что случилось? — услышала она встревоженный голос.
— Приезжай. Кажется, я убила твоего друга.
— Какого друга? — глупо переспросил Костик. Жанна сразу представила его, сидевшим перед компьютером и погруженным в решение бизнес-проблем своего господина.
— Костик, не тупи, прошу тебя. Я убила Толика. Понял теперь?
Услышав короткие гудки в трубке, она отключилась и закрыла глаза. Сколько она лежала в полузабытьи, Жанна не знала. Она не размышляла, не каялась, не страдала. Просто лежала, а в голове почему-то появилась Оля Звонарева. Школьная подруга смотрела на нее с упреком, будто спрашивала, как Морозко из одноименной сказки: «Хорошо ли тебе девица? Тепло ли тебе милая?» картинка была настолько яркой и живой, что Жанна непроизвольно отмахнулась.
— Олька, уйди! И без тебя тошно! Знаю: никогда ты меня не простишь. Умоляю, просто сгинь. Исчезни из моей головы.
Крендель-мендель-колбаса,
Свинка взмыла в небеса,
А какой-то мужичок
Ее хвать — и прям в сачок,
Ее хвать — и прям в леса.
Крендель-мендель-колбаса.
Жанна бормотала эти детские стишки, чтобы очистить голову от прошлого, пока не услышала звонок. Она с трудом добрела до двери и посмотрела в глазок: на лестничной клетке стоял Костя и нервно теребил свои очки. Девушка открыла дверь.