— Что это? — Тифон взял у неё из рук этот шарик.
Он тоже, можно сказать, принарядился, надев белую футболку, и сменив традиционные камуфляжные спортивки на черные, драные на коленках, джинсы.
— Бурлящий шар, — сказала Зоя. — Бросаешь в наполненную ванну, и он пенится.
Лицо Трифонова выражало полнейшее недоумение.
— Зачем?
— Ну, валяешься себе в ванной, вокруг тебя гейзеры бьют, а ты лежишь и кайфуешь, — с умным видом пояснил Лёха.
— Хочешь, возьми попробуй, — предложила Зоя.
Трифонов поспешно вернул ей шарик, будто ему предложили что-то стыдное.
— Я в ванной последний раз лет в пять мылся. В кораблики играл.
— Чё, корабликов не осталось? — такое упустить Лёха никак не мог.
На нем была безумно-розовая, но очень шедшая к его глазам рубашка.
— Кораблики-то остались, а вот времени отмокать нет. После тренировки пришел, душ принял и свалился в кровать. Какие ещё нафиг гейзеры?
— Не умеешь ты расслабляться, Тиф, — с осуждающим вздохом покачал головой Лёха.
— Мне нельзя расслабляться.
И он отправился заказывать пиццу, а как только отошел, Зоя с хитрым лицом сунула ему этот шарик в карман висевшей спинке стула толстовки.
Тогда я набрался смелости и тоже поздравил. Зоя достала из пакетика заколку и покрутила в руках.
— Очень классная! Спасибо. Как раз то, что нужно. У меня была похожая, но сломалась. Тиф три раза чинил, а потом я уже и не показывала, чтоб не расстраивался. Мне вообще мало что подходит. Волосы слишком густые и непослушные. Вот, смотри.
Взяла меня за руку, и в ту же минуту мягкие вьющиеся пряди приятной тяжестью легли на ладонь. Отпускать не хотелось, но Зоя встряхнула головой, и волосы выскользнули из пальцев. Даже пожелай я удержать, всё равно бы не смог.
Оказалось, что в боулинг я играю лучше их всех. Трифонов кидал шары с силой, резко и быстро, так что дорожка грозила проломиться, а Лёха и прицелиться не успевал, потому что дурачился постоянно: то ласточку сделает, то стоя спиной к дорожке, между ног шар запустит, то будто бы поскользнется и проедется на пузе. Нам из-за него несколько раз администратор замечание делал.
Зоя же только хохотала над Лёхой и снимала его кривляния на телефон. А Трифонов подначивал:
— Давай-давай, Криворотов, покажи класс!
Ну, в итоге Леха и показал «класс». В очередной раз взяв тяжелый зеленый шар, демонстративно сунул в него пальцы и уже приготовился к броску, как вдруг замешкался, встряхнул рукой раз, другой, но шар словно приклеился.
— У меня реально пальцы не вылазят! — испуганным голосом пожаловался он.
— Всё, хорош, — сказал Тифон. — Я уже устал смеяться.
— Да не, в натуре! Застряли! — Лёха снова тряхнул кистью и попробовал стащить шар, зажав его между коленями.
Тогда Трифонов по-деловому подошел, взялся за шар и дернул. Лёха истошно взвыл, но шар так и остался на руке.
— Держи придурка, а я дёргать буду, — велел Тифон.
Я схватился за Лёху, и Трифонов без особой нежности, принялся стягивать злосчастный шар. Криворотов снова так зверски заорал, что все люди с соседних дорожек замерли, уставившись на нас. Зоя предложила пойти в туалет и попробовать намылить руку, и я как представил Лёху, намыливающего в раковине шар, снова развеселился.
— Может, кого позвать из персонала? — предложил я. — У них тут наверное частенько такое происходит, и они знают что делать?
— Это вряд ли, — сказал Тифон. — Криворотов сюда в лучшем случае пару раз в год заходит, а других таких идиотов в районе больше нет.
Он пошел, взял со столика бутылочку с маслом, которое принесли для пиццы и, сев на корточки, начал обмазывать им отверстия с плотно засевшими в них Лёхиными пальцами. Масло внутрь не проходило, а только стекало по шару и капало на пол. Зоя побежала за салфетками. Тифон снова дернул: резко и без предупреждения. Лёха заорал и стал носиться вдоль дорожки, как петух недорезанный, но шар так и остался у него на руке.
И тут вдруг Трифонов заметил что-то в глубине зала, лицо его вытянулось.
Я оглянулся.
Яров и та самая молоденькая девушка с красивыми коленками. На нем был светлый спортивный пиджак, а в руках большущий букет белых роз.
— Всё, я ухожу, — сказал Трифонов.
— Не нервничай, пожалуйста, — ласково попросила Зоя. — Побудут десять минут и свалят. Куда ты пойдешь?
Лёха их тоже заметил, и с лёгкостью освободившись от шара, запустил его по дорожке.
Яров подошел, вручил Зое цветы, поцеловал в щёку. Поздоровался со мной, кивнул Лёхе, а в сторону Трифонова и не посмотрел.
Зоя представила меня молоденькой девчонке:
— Это Никита, наш новенький, — потом развернулась ко мне. — А это Нина, моя сестра.
Вот так сюрприз.
Я вежливо улыбнулся, но Нина сделала вид, что не узнала меня. Волосы у неё были как у Зои, такого же рыжего оттенка, но не вьющиеся, а прямые и очень блестящие, наверное, кучу геля на них вылила, чтобы так распрямить. Кожа нежная, губы большие, капризные и почти без помады. Но глаза совсем не похожие на Зоины — круглые, как вишни, золотисто-коричневые, томные, густо намазанные чёрной краской.
Зоя усадила их за столик, а Криворотов с Трифоновым остались молча кидать шары. Я с ними. Вскоре к нам подошла Зоя.
— Ну, извини, — тихо сказала она Трифонову. — Она моя сестра.
— А этот, что брат?
— Я не могу указывать ей, куда и с кем ходить.
— Хочешь, я укажу? — у него так пульсировала вена на шее, что казалось, будто дракон пытается взлететь.
— Перестань сейчас же, — попросила Зоя.
— Тогда я сваливаю.
— Только попробуй. Уйдешь, я обижусь.
— У меня на этого козла аллергия.
— А у меня день рождения!
— Да мне пофиг, — бездумно, по-мальчишески, огрызнулся он.
Глаза Зои на миг расширились от удивления, но она ничего не сказала, просто развернулась и ушла.
— Зря ты так, — сказал Лёха.
Но Тифон, видимо, и сам понял, что облажался, однако извиняться не пошел, лишь раздраженно отмахнулся и продолжил кидать шары.
Мне же захотелось как-то приободрить Зою, ведь она не виновата, что её сестра привела сюда Ярова.
Подсел к ним за столик. Но они все молчали. Зоя скрестила руки на животе и явно дулась, а Нина, закинув ногу на ногу, в длинных сапогах на высоком каблуке, с интересом смотрела на продолжающих играть Лёху с Тифоном, лишь время от времени отвлекаясь, чтобы взглянуть на то, что показывал ей Яров в своём телефоне. А когда он по её просьбе пошел за шоколадным коктейлем, неожиданно сказала Зое:
— Андрей так повзрослел за лето.
— Кто? Трифонов? — Зоя точно очнулась. — Да ну, как был недоумком, так и остался.
— Нет, очень сильно повзрослел, — Нина столь оценивающе разглядывала Тифона, что я немного прифигел. Всегда считал, что так только парни на девчонок смотрят.
Затем она медленно повернула подбородок в мою сторону и, не мигая, уставилась из-под длиннющих чёрных ресниц.
— А ты почему не играешь?
— Никита очень хорошо играет, — сказала Зоя.
— Вам нужно командами сыграть, — Нина кокетливо приподняла одну бровь. — Двое на двое.
— Зачем это тебе? — ещё больше рассердилась Зоя. — Не видишь что ли, что из-за твоей глупости и так все напрягаются? У меня день рождения, и всем должно быть весело.
— Вот именно. Должно быть весело, а не как сейчас.
— Нина, пожалуйста, прекрати. Это не шутки, — Зоя строго посмотрела на неё.
Та не ответила, они снова замолчали, и мы прослушали целиком «Shape of you» и «Bonbon». Но когда вернулся Яров, Нина всё равно сообщила, что нашла ему пару и отправилась уговаривать Трифонова и Криворотова сыграть с нами. Минут десять тщетного нытья и кокетства, но Тифон был кремень.
Однако вскоре, Яров то ли заревновал, то ли решил избавить её от дальнейших унижений и, подойдя к Трифонову, громко с вызовом сказал: «Кто проиграет, тот дерьмо».