– ...что тебе сразу будет лучше переехать к нам. Мы подадим заявление, познакомимся. Сколько можно откладывать?
– Так ведь вы завтра в ЗАГС?
– Ну да, - она кивает.
Выпадаю в осадок. Приехали.
Я ничего против её замужества не имею. Давид, вроде, мужик неплохой. Хотя бы не такой мудак, как сегодняшний судья.
И будущей семейное паре счастья от души и от меня.
Но.
Завтра они подают заявление. А после намечается завтрак в кафе. Я, мама, ее Давид, его дочь...
Мне уже нехорошо.
А про переезд к ним даже думать страшно.
– Мам, - чешу голову. – Мы уже с тобой обсуждали. Мне двадцать лет, я не маленький давно. У меня игры, я по городам мотаюсь, живу я у себя или с вами...
– Не понимаю, почему ты упираешься, - она перебивает, тон стремительно набирает обороты. – Это все твоей отец, - на папину голову опять рушатся все грехи. – Откупился одним махом за все те годы, что алименты не платил, а ты и радуешься, водишь в эту квартиру своих невыносимых девиц, вы там пьете, курите...
– Мам, - теперь я обрываю. – Не перегибай. У нас в команде никто не пьет. Не курит тем более.
– А про девиц молчишь, - цепляется она.
Молчу.
Да.
Есть такое.
Но а что? Мне двадцать, и у меня потребности, утром под одеялом поднимается флаг.
Смотрю на нее, она мимо меня, взглядом провожает девчонок из группы поддержки, качает головой:
– Надо, Эрик. Дом большой, места всем хватит. А этих своих девиц...
– При чем тут девицы? – морщусь. Сейчас взорвусь. – В чем дело? Мой моральный облик тебя не устраивает или мужа твоего нового?
– Эрик! - она ахает.
Молчу.
И каюсь. Правда. Грубить не хотел, но я на нитке и так, настроение, как комок пыли где-то за плинтусом телепается.
– В общем, ладно, - она стряхивает с моей футболки невидимые соринки. – Не обиделся, что на игру твою не успела?
– Нет, конечно, мам.
– Ясно, - она топчется на месте. Закусывает губу. - А как все прошло? Проиграли?
– Выиграли.
– А чего такой хмурый?
– Да устал просто, - улыбаюсь.
– Куда сейчас поедешь?
– Мы... - осекаюсь. Скажу про клуб – и заново шарманка про доступных леди и винно-водочные изделия начнется. – Не знаю пока. Во сколько завтра к вам?
– В ЗАГС поедем в десять, кафе там рядом. К половине двенадцатого приезжай, - напоминает она, и лицо в предвкушении снова светится. – И, Эрик. Подумай. Давид будет очень, очень рад, если ты переберешься к нам. Завтра познакомитесь с Эммой – она чудесная девочка.
– Не сомневаюсь, - с трудом гашу веселое хмыканье. – Ладно, мамуль, - открываю для нее дверь.
Она усаживается за руль.
Резво стартует.
И я тоже погнал.
Эмма. Дивное имечко у дочери Давида.
Как мужчина я в восторге от Эммы Робертс и Эммы Уотсон, Эмма Стоун тоже горячая штучка.
Но Эмма Давидовна Одинцова – не тот случай. У меня сестра намечается, которую я в глаза не видел, и знакомиться нам нет смысла.
Зачем?
Разве что она тоже любит хоккей, иначе о чем нам с ней разговаривать?
Плюхаюсь в авто.
– Минутка воспитания закончилась? – Андрюха щелкает кнопками радио, скачет по волнам. – Когда переезжаешь?
– Отвали, - беззлобно смеюсь. Сдаю назад, медленно разворачиваюсь. Замечаю на парковке коренастую фигуру рефери в полосатой, как у моряка, рубашке. Киваю в окно. – Мудак подал рапорт. Домой покатил.
– Да забей ты, - друг разваливается в кресле. – Щас в клубе расслабимся.
Хотелось бы.
Мчу туда.
Народу в клубе пока мало, еще не подтянулись, вечер в самом разгаре. Дым ядовито-зеленый, с другой стороны рассеиваются облака фиолетового, плывут к стойке.
– Два пива! – кричу бармену.
– Официантку нам можно вон к тому столику! – маячит знакомый профиль слева от меня.
Оглядываюсь.
Ну нет, ну нахрена.
Полосатая, как у моряка, рубашка, стекла очков поблескивают.
– Отдыхаешь? – он тоже меня узнал. Барабанит ладонью по стойке. – А что празднуешь? Выговор от тренера?
– Твоими молитвами, - облокачиваюсь на стойку. – Дисциплинарный – это несправедливо, не находишь? Я же не на поле твое судейство обсуждал. А на перерыве.
– Да хоть во сне, - он поправляет очки. И, подмигивает, кажется, мне. – Ну отдыхай, парень. Меня дама ждёт.
С-с-с...ука.
Подаюсь на него, себя торможу.
Нет, пусть идёт.
И он идёт. Между столиками, раз, два – к третьему.
Щурюсь на двух девчонок, к которым он подсаживается.
Одна тоже очкастая, оправа на пол-лица, и такие же губы. А вот вторая, шатенка – ничего. Надо поближе посмотреть.