– Правила помнишь? – Белый ладонью цепляют мою талию. Сжимает длинными пальцами, притягивает едва. Остальным сомнений не оставляет, что я с ним. – Готова проиграть?
– Нет. Я предпочитаю выигрывать. Я тебе уже сказала, Белый, - выделяю фамилию или кличку, касаюсь языком своих губ. И ловлю его заинтересованный взгляд. – Руки при себе держи, я в тебе не заинтересована.
– Я люблю вызовы и не люблю ложь. Ты попадаешь под оба критерия. Давай так, кто выбьет три стакана первым, тот загадывает желание. Моё – поцелуй, а ты думай.
– Если выбью, ты мне такси домой оплатишь. В одиночестве. То есть, без тебя.
– Легко.
Белый, джентльмен невообразимый, уступает мне первый ход. Кручу белый шарик в пальцах, постукиваю о стол. Интересно, как игра пройдёт. Кто спор выиграет и чем действительно это закончится.
Хорошие девочки таким не занимаются.
Но я, может, не хочу сегодня быть хорошей.
Шарик стучит, подскакивая всю дорогу. Красиво, грациозно почти, пролетает мимо всех стаканов. Прямо в подставленную ладонь парня, который улыбается широко.
Он вечно смотрит так, словно в его голове я уже без одежды. Смущает, палит жаром щёки и шею. И интересом греет немного, о чём он действительно думает.
Белый бросает обратно, подмигивая. Делает всё так легко, словно репетировал заранее. И, конечно, белый шарик со всплеском оседает в моём красном стаканчике.
Пиво горчит, меня ведёт. Не пью такое, вообще не пью почти. Но храбро допиваю всё до дна. Не собираюсь уступать или отступать – понятия схожи, а в голове дымка.
Сосредотачиваюсь только на Белом, его рисунках двигающихся. Как смотрит и смотрит. И мне не хочется взгляд отводить. Он красивый, сукин сын. Знает об этом. Знает как повернуться, чтобы руки накачанные лучше продемонстрировать. Футболку с порванным воротником поправить, чтобы мелькнул идеальный пресс.
О таком прессе плачут мальчики по ночам. Когда пропадают в качалках и смотрят на других. А у этого есть, все эти чертовы кубики, к которым я не прочь губами прикоснуться.
– Третий бросок, паучок, - парень улыбается, подходя ближе. В шаге от меня, ведёт пальцами по краю стаканов. – Если сейчас попаду в стакан, то ты меня целуешь.
– Ты сначала попади. А то болтать все умеют. Я предпочитаю действия.
– Смотри.
Белый из тех парней, кто демонстрации любит. Красуется, знает, что все наблюдают вокруг. Поднимает в сторону ладонь, в которой зажат белый шарик. Перекатывает, а потом просто отпускает. Идеально над моим стаканом.
Третий выбивая.
– Это жульничество.
– А в условиях об этом ничего не было.
Усмехается, а после к себе прижимает. Никаких вопросов, попыток поговорить. Только ладони на моей заднице, а наглый язык во рту.
Который по нёбу проходится, с моим сталкивается.
Делится жаром, желанием, мурашки запускает.
Ноги подкашиваются от чужой близости, от того, как он своим пахом в мои бёдра упирается. Ведёт руками, пальцами косички дёргает. Так, чтобы никаких сравнений со школьником не осталось.
Только необходимость коснуться пальцами его лица, шеи, вывести контур рисунка.
А я своим потребностям следовать привыкла. Поэтому и на поцелуй отвечаю, и прижимаюсь ближе.
Касаюсь его губ, зарываюсь в тёмные волосы.
У меня холод по спине скатывается от мысли, что творю. Холодок на спине, а всё остальное тело в жаре. Агонии, которая вопреки здравому рассудку, сильнее разгорается.
А потом парня отрывают от меня.
Эрик
Целоваться классно.
Ее губы мягкие, теплые, сладкие, я хочу ее. Прямо сейчас забрать и уехать домой, до утра не выпускать из кровати, слушать ее крики, я бы даже спину под ее ноготки подставил, хотя такие царапки не люблю обычно, это отвлекает и раздражает.
Но Эле можно. Все, что захочет делать со мной.
А завтра выпить вместе кофе. И я бы её даже, наверное, привез с собой на завтрак с мамой и ее будущим мужем.
Если она согласится.
Маме бы она понравилась.
Я в восторге.
Крепче прижимаю девушку к себе.
И слышу знакомый треск воротника футболки, а потом и чувствую горячие потные пальцы на шее, и как меня тянут в сторону.
Поцелуй на взлете обрывается, из полета меня выдергивают на землю.
Быстро моргаю, смазанная картинка перед глазами обретает четкость, а зря.
Прямо напротив вижу красное лицо Олега. Опять. Стекла очков отражают светомузыку, я понимаю, что вот сейчас я уже не сдержусь.