Слушая Николоза, я старалась не дышать. Хоть я и не до конца понимала, о чем говорит брат, но, видимо, это было действительно что-то важное и значимое, раз его раздувало буд-то индюка, от воображаемого будущего, в котором нет ни Давида, ни Марата…
– А Марат?! – выплюнула ненавистное имя.
– Да, а Марат не удержался на плаву. Заманил Давида, и сам же попался в свои сети, не повезло, – пожал он плечами, – но даже если и остался Марат в живых, он мне тоже не будет помехой. Я ведь знаю, где находится его ахиллесова пята, – гоготнул ехидно Ник.
– Я ничего не понимаю, – растерянно покачала головой.
– А тебе малышка и понимать нечего. Сейчас мы с тобой заляжем на дно… недель на несколько. Пока точно не будет понятно, что там на складах произошло. И если подтвердятся все мои предположения, – Ник скользнул по мне пылающим взглядом, и неожиданно положил огромную ладонь на колено, – обещаю, что буду заботиться о тебе больше, чем когда о ком либо.
Я судорожно сглотнула вставший в горле ком. Опустила взгляд на ладонь Ника и дернула коленом, но вместо того, чтобы убрать руку, Николоз только сильнее сжал колено.
– Отпусти, – хрипло проговорила я.
– Ты ведь в курсе, что мы с тобой не родные?! – не отвлекаясь от дороги, покосился на меня Николоз.
У меня в груди сердце екнуло. Значит, Давид ему сообщил об этом.
– И что? – вздернула подбородок и еще раз дернула коленом, пытаясь освободиться.
– Я предлагаю тебе свою защиту, Аль. Я тебя уже люблю давно. С самой первой нашей встречи. Когда увидел тебя у нас дома, – с жаром признался Николоз.
А у меня от услышанного, кончики ушей загорелись адским стыдом.
– Ник, я тебя прошу, замолчи. Сейчас же, – вжалась в дверь джипа и закрыла уши руками, как в детстве, – я ничего не слышу, не слышу…
Боже мой! Что же вся это круговерть никак не закончится? Почему все это продолжает преследовать меня? Я не хочу, не хочу это слышать, и не хочу верить в то, что уже услышала.
– Алита, – дергает меня за колено Николоз и я вскрикиваю от боли, пронизавшую мое плечо.
– Не разговаривай со мной. Не хочу тебя слышать. Не хочу слышать и не буду. Не хочу. Не буду, – повторяя одно и то же, говорила громко, чтобы заглушить голос брата…
Хлесткая пощечина, и я, выпучив глаза, уставилась на Ника.
– Ты охренел? – прошипела, схватившись за щеку.
– Когда я тебе говорю, ты должна слушать меня. Поняла? – зло прогремел Николоз, у меня от страха аж в подмышках мурашки завозились. – Поняла?! – гневно окинул меня взглядом.
– Да пошел ты, – сквозь сжатые зубы бросила ему и тут же его рука вновь взметнулась в воздух, готовая нанести удар, я сжалась на сиденье в комочек.
– Тебе лучше не злить меня, детка. Лучше не злить, – пробасил Николоз, и опустил свою ладонь мне на ляжку, с силой сжал.
Сука. Я сильно зажмурилась. Врезать бы ему по роже, но боюсь сейчас я с ним чисто физически справится не смогу.
– А тебе не кажется, Ник, что ты рано празднуешь победу? – все же не смогла сдержать колкости, когда увидела на лице брата самодовольную ухмылку.
– Я так и думал, Алита, что ты, как и все бабы, трахнувшиеся с Давидом, будешь по нему течь, как сучка похотливая, ожидая очередной случки с ним. Я ведь сразу понял, что он выеб тебя, когда начал мне за тебя приписывать предъявы.
– Николоз, ты, что себе позволяешь? Откуда в тебе столько мерзости? – очередное негодование срывается с языка и когда вижу бешеный взгляд, каким окатил меня братец, понимаю, что все, язык пока лучше прикусить и действовать по хитрости, а не кидаться грудью на амбразуру. Тем более заранее зная, что ты останешься в проигрыше.
– Отвези меня к отцу, – решаю отвлечь его на другую тему, не касающуюся Давида.
– Нет, – отрезает он.
– Я хочу взять свои вещи, – говорю с нажимом.
Да и вещи мне действительно необходимы, в них припрятаны деньги, которые мне очень пригодятся, когда я сбегу от Ника.
– Я тебе куплю все необходимое, – голос будто сталь.
– Николоз… – вздохнув, начала я.
– Помолчи, Аля. Я думаю, – пресекает мои попытки Ник.
Продеваю руку под мышку, устремляю взгляд в темноту. Мы уже давно миновали жилые кварталы, и теперь только свет фонарей тянущихся длинной линией по обочине, освещали нам дорогу.
– Куда мы едем? – спустя несколько минут тишины, спросила Ника, так как под ложечкой противно засосало чувство безысходности.