– Меня подстрелили, – ответила я.
На пару секунд в воздухе повисло молчание, но прерывистое дыхание Давида говорило о том, что мужчина еле сдерживает эмоции.
– Кто? Как? Когда это произошло? – сквозь зубы проскрежетал мужчина.
– Давид, не нужно, – отрицательно качаю головой.
Выставлять себя полной дурой перед Давидом, рассказав о том, что сама бросилась под пулю мне совсем не хотелось. Я с точностью на сто процентов готова была поклясться, что он обзовет меня идиоткой, если узнает, что словила металл в плечо, когда бросилась его спасать.
– И все же, Алита. Расскажи. Мне хотелось бы знать, как это произошло? Ведь насколько я помню, тебя Николоз должен был оттуда увезти, – голос у Давида вкрадчивый, доверительный, но я чувствую, как в его глубине звенит злость.
– Давид, – я тяжело вздохнула.
– Просто расскажи. И я обязательно накажу этих ублюдков… – начал мужчина.
– Я не знаю, кто это сделал. Там было темно и я… – запнулась, – … я слишком боялась за тебя, – выдавила еле слышно.
– Боялась? За меня? – голос Давида сорвался на шепот. – То есть, я правильно понял, что ты, вместо того, чтобы послушаться меня и сесть в машину, бросилась за мной следом? – он подцепил пальцами мой подбородок и заставил поднять на него глаза.
Я честно пыталась не смотреть в них. Боялась потерять контроль над собой. Над своими эмоциями и сорваться. Высказать ему все, что так наболело за эти две недели. Как боялась, как скучала по нему. Как ненавидела его за то, что посмел бросить меня.
– Посмотри на меня, – горячее дыхание Давида обожгло кожу, и я сдалась, подняла взгляд.
– Я… я хотела… Когда мне Ник сказал…
Я сбивалась на каждом слове, не зная как помягче преподнести горечь слов, сказанных Ником.
– Одним словом, когда Ник сказал, что там тебя ждет смерть, я поняла, что не могу тебя оставить там умирать. Я хотела тебя предупредить, – в горле пересохло и каждое слово мне давалось с большим трудом, оттого и объяснение получилось невнятным и странным.
– А вот и твой братишка. Шустрый, – прорезал, словно ножом напряжение между мой и Давидом, Артур.
– Что? – Давид оторвал от меня затуманенный взгляд, перевел на Артура.
– Да, вон, только что Николоз пронесся. Даже на светофоре не остановился. Болван, – иронично заметил мужчина покачав головой.
– Ублюдок. Пусть катается пока еще может, – прорычал Давид и снова посмотрел на меня, – хорошо. С рукой я понял. А почему ты упала в обморок? Почему так похудела? Откуда круги огромные под глазами?
– Я… у меня была температура, – мне пришлось все же отвести взгляд от его лица, потому как совершенно не хотела видеть его реакцию на то, что сейчас готовилась ему рассказать.
– И… – подтолкнул меня Давид.
– Когда Николоз сказал, что тебя нашли и отец закатил шикарные поминки… Я тогда поняла, что без тебя жить не хочу, – я замолчала.
Сердце от волнительного момента, билось так бешено, что чуть не выскакивало из груди.
Давид молчал.
И это молчание было настолько гнетущим, что я не удержалась и все же подняла на него взгляд.
– Дурочка ты моя, – не отпуская меня из цепкого взгляда проговорил нежно Давид, и запустив пятерню в волосы на затылке, прижался лбом к моему лбу, – как же так?
Я смотрела в его зрачки, которые затапливала чернота, утягивая меня на самое дно и пропадала.
– Ты хоть понимаешь, что тебя могли убить? – хрипло спрашивает он.
– Угу, – киваю я, еле сдерживая слезы.
Протискиваясь ладонью здоровой руки ему под руку, прижимаюсь. Сквозь свое неровное дыхание, чувствую как его грудь вздымается часто. А гулкие частые сердцебиения заставляют зажмуриться от радости. Осознания того, что Давид боится за меня, приносят мгновенное удовлетворение моей душе. Мне так хорошо и уютно в его сильных руках, что о Николозе думать совсем не хочется.
– Артур. С врачом уже есть договоренность? – не отпуская меня, интересуется Давид у своего друга.
– Ага. Ждут уже, – буркнул Артур с переднего сиденья.
И я вновь почувствовала в его голосе отчуждение и неприязнь. Не любит он меня. Видимо считает помехой.
– Давид, – я поднимаю взгляд на него.
– Да, моя люб… милая, – а у меня аж дыхание перехватило.
И я кожей почувствовала, как в машине стало невыносимо душно и точка накала достигла максимума.
– Я… , – прохрипела я, потому как поняла, что именно я должна разорвать затянувшееся молчание, – … ничего. Я передумала.
Я снова хотела зарыться носом в мягкую ткань его свитера на груди, но мужчина не дал. Его пальцы тут же сомкнулись на моем подбородке, удерживая его на месте.