– Нет. Мне тебе не за что мстить, отец. Мы сами выбрали себе такой путь. Путь бандитов. И ты перешел путь не тому человеку. Позарился на родн… – Давид замолчал, – позарился на то, что тебе не принадлежит. Ты сгнил Георгий Церетели. – Давид, не спеша подошел к отцу и поставил перед ним пузырек. – Надеюсь у тебя хватит мужества сделать всю грязную работу самому?
– Пошел ты… Ублюдок, – процедил мужчина с перекошенным от ненависти лицом.
Вскочил с кресла и вскинул руку, в которой был зажат пистолет. Нажал на курок. Раздался выстрел… Но Давид, ожидающий такого поворота, был к этому готов. Он будто хищный зверь, извернувшись, молниеносно, в два шага, преодолел расстояние до отца. Перемахнув через стол, выбил из его рук ствол, пока тот не успел выстрелить снова.
– Ну, что наигрался? – тяжело дыша проговорил Давид.
Его грудь горела огнем. Ведь раны затянулись не до конца.
– Чтоб тебе сгореть в аду, сучий потрох, – прохрипел отец, придавленный грудью к твердой поверхности стола.
Дверь распахнулась как раз вовремя. Силы покидали Давида слишком быстро, и ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать в захвате отца.
– Артур, – прохрипел он, взглядом показывая компаньону, что тому нужно сделать.
Артур оказался возле Давида в миг. Он перехватил Церетели под мышки и усадил в кресло. Придавив лопатками к спинке кресла, зафиксировал в таком положении.
– Как хочешь, – пожал плечами Давид и сжав челюсть отца, надавил с двух сторон… сильно.
Мужчина, хрипя и отбрыкиваясь, пытался высвободиться, но хватка Давида была сильна. Он вскрыл пузырек и залил содержимое в самое горло старику. Тот захрипел. Попытался выплюнуть. Но Давид не дал, сдавил гортань.
– А пока ты будешь умирать, расскажу тебе последние новости, отец. Все же назову тебя так. Ведь ты меня растил, воспитывал.
Церетели-старший с ненавистью смотрел на сына, но вымолвить не мог ни слова. Давид продолжал удерживать его челюсть.
– Когда ты умрешь, мы с Алитой будем скорбеть по тебе. Несмотря на то, что ты оказался хуевым отцом для своей дочери. И вот еще новость, твоя дочь беременна, представляешь какая радость, – Давид зло оскалился, – но ты не увидишь своего родного внука, потому что сдохнешь через … – мужчина посмотрел на часы, – … две минуты. Врачи констатируют остановку сердца. Возраст как никак. Так в смерти твоей никого не заподозрят.
Давид на миг замолчал. В голове крутилось много всякого дерьма, которое ему хотелось вылить на отца, но времени оставалось мало. Да и что взять с этого мерзавца. Все что будет можно, Давид и так заберет.
– Так на чем я остановился?… Ах, да. Тебя закопают в землю и мы уедем с моей девочкой далеко отсюда. И на могилу к тебе ходить будет некому, потому что ты все просрал. Вот так-то. Большой и властный мафиози Георгий Церетели, обосрался прямо перед смертью. Проебав всю свою родню.
Когда отец захрипел, Давид понял, что пошел необратимый процесс. Еще мгновение и сердце Церетели-старшего остановится. Лицо старика уже стало мертвецки-бледным, и глаза полезли из орбит…
– Ну все. Надеюсь, в этой жизни мы больше не встретимся, отец. И передай привет Марату, – Давид разжал пальцы и взглядом приказал отпустить Артуру руки старика.
Тот тут же запрокинув голову назад затрясся всем телом и в ту же секунду испустил дух.
Давид даже не двинулся с места, так и продолжил сидеть на краю столешницы, глядя на бездыханное тело отца.
– Вызывай скорую, – коротко бросил он Артуру, и оттолкнув ногой кресло с телом Церетели-старшего, встал – дожидаться врачей не будем. Пусть останется кто-то из парняг. Что нужно сказать, проинструктируй. А я подожду тебя в машине. Нет ни малейшего желания задерживаться здесь больше чем нужно.
– Хорошо, Давид, – кивнул Артур и мужчины покинули кабинет.
– На сегодня хватит. С Николозом разговор будет короткий. Он поедет с нами, как только разберемся с отцом и его тайнами, сразу уезжаем домой.
– Мы не полетим на самолете? – удивленно вскинул брови Артур.
– Нет. Хочу с Алитой прокатиться на машине. Так что приобретение тачки, как и похороны отца, тоже лягут на твои хрупкие плечи, – с сарказмом проговорил Давид, – не хочу втягивать Алиту во всю эту суету. Ей сейчас не до этого.
– Я все понимаю, – в голосе подельника прозвучала ирония, – беременные девки капризные до невозможности. Не то что железные машинки.
– Какой же ты… – Давид замолчал, и посмотрел на Артура так, что все было понятно и без слов, но Давид все же добавил, – … язва.
Артур громко расхохотался.