Я не доверяю этой мисс Гэвин. Кто она такая, в конце концов? Может, она ужасная учительница? С родительского собрания я помню, что она молода, ей нет и тридцати. Неопытна. Возможно, она обескуражена работой и запланировала такую встречу с родителями каждого ребенка в своем классе. Может, она точит зуб на детей, которые не слушаются ее или спорят с ней. Бог свидетель, Чарли любит поспорить. Может быть, она не любит мальчиков. Миссис Найт вызывала только девочек, только на их работах рисовала улыбающиеся рожицы и всякий раз выгоняла какого-нибудь мальчика в коридор или отправляла к директору. А девочек — никогда.
Может быть, вся проблема в мисс Гэвин.
Я оглядываю класс, ища подтверждений моим вполне резонным подозрениям. Вместо отдельных парт с прикрепленными к ним стульями, которые я помню по своей начальной школе, стоят четыре низких круглых стола, похожие на маленькие обеденные столики, вокруг каждого — по пять стульев. Я бы сказала, это прекрасно подходит для общения, но не для учебы. Но мой замечательный длинный список того, что глупая и некомпетентная мисс Гэвин делает не так, заканчивается на этом единственном сомнительном пункте.
По стенам развешаны художественные проекты. В передней части класса распечатанные фотографии детей приклеены на две гигантские доски для объявлений, озаглавленные «Звезды правописания» и «Олимпийские чемпионы по математике». Фотографии Чарли нет ни на одной. Пять ярких мягких кресел, подходящих по размеру для ребенка, стоят в углу под табличкой «Книжная норка» рядом со стеллажом, набитым книгами. В задней части класса два стола: на одном хомячок в клетке, а на другом — аквариум с рыбкой.
Класс выглядит хорошо продуманным, жизнерадостным и увлекательным. Похоже, мисс Гэвин любит свою работу. И делает ее неплохо. Я совсем не хочу здесь находиться.
Я уже собираюсь спросить Боба, не хочет ли он сбежать, когда появляется учительница.
— Спасибо, что пришли. Садитесь, пожалуйста.
Мы с Бобом усаживаемся в детские кресла, оказываясь всего в паре десятков сантиметров над полом. Мисс Гэвин садится высоко — за свой стол, на взрослый стул. Мы коротышки, а она Великая и Ужасная мисс Гудвин из Страны Оз.
— Итак, табель Чарли, видимо, обеспокоил вас обоих. Начну с вопроса: вас удивили его отметки?
— Шокировали, — отвечает Боб.
— Ну, они примерно такие же, как и в прошлом году, — уточняю я.
Погодите-ка, на чьей я стороне?
— Да, но прошлый год был как бы подготовительным, — возражает Боб.
Мисс Гэвин кивает, но не потому, что согласна с ним.
— Вы не замечали, есть ли у Чарли сложности с выполнением домашних заданий? — спрашивает мисс Гэвин.
Эбби днем начинает делать с ним уроки, а мы с Бобом продолжаем, зачастую и после того, когда ему пора спать. Предполагается, что домашние задания занимают двадцать-тридцать минут. Чарли трудится, мучается, застревает, отвлекается, ноет, плачет и ненавидит уроки. Ненавидит больше, чем брокколи. Мы угрожаем, подкупаем, умоляем, объясняем и иногда просто делаем задание за него. Ну да, я назвала бы это «сложностями».
В защиту могу сказать, что я в его возрасте, помнится, не делала домашние задания. Сомневаюсь, что дети, за исключением некоторых не по годам развитых девочек, готовы к обязательным домашним заданиям в возрасте семи лет. Я считаю, школы слишком сильно нагружают маленьких детей. Однако речь идет о страничке упражнений на «больше — меньше» или правописании слов типа «мама — рама». Не ядерная физика.
— Есть, — говорю я.
— И огромные, — добавляет Боб.
— Как вы это видите? — решаюсь я на вопрос.
— Ему трудно. В классе он не может выполнить ни одного задания вовремя, перебивает меня и других детей и постоянно витает в облаках. Я вижу, как он смотрит в окно, по меньшей мере шесть раз до обеда, каждый день.
— Где его место? — спрашиваю я.
— Вон там.
Она указывает на стул, стоящий ближе всех к ее столу, но и прямо под окном. Ну и кто бы не заглядывался и не уплывал в свои мысли, если за окном такой вид? А может быть, Чарли сидит рядом с кем-то, кто его отвлекает? Хулиган. Красивая девочка. Возможно, я зря так зауважала мисс Гэвин?
— А вы можете попробовать пересадить его в другую часть класса? — спрашиваю я, уверенная, что решила проблему.
— Там он сидел в начале года. Если я хочу хоть как-то удерживать его внимание, мне нужно, чтобы он находился прямо передо мной.
Она ждет: вдруг у меня появятся еще какие-нибудь блестящие идеи. Их нет.
— У него проблемы с выполнением инструкций, в которых больше двух шагов. Например, если я велю классу пойти к шкафчикам, взять папки с математикой, взять со стола с инструментами линейку и принести все это на рабочий стол, Чарли пойдет к своим вещам и принесет еду или не принесет ничего, а начнет просто бродить по классу. Вы видите подобное поведение дома?