«Умели тогда строить!» – подумал Вася и зашагал дальше.
Тропинка шла вверх, и склон становился круче. Вокруг было множество деревьев и кустарников, вились насекомые. Господи, сколько же тут насекомых! То какая-то муха сядет на лицо, тут комар возникнет, ещё пчелы и разные жуки. Вася шёл по кирпичной дороге и то и дело отмахивался. Тут было влажно и жарко, и насекомые атаковали со всех сторон. Хотя ещё май, но солнце припекало. Вокруг тянулись старые дома, некоторые полуразобранные, их почти разрушили, наверно руками: следов строительной техники не было. Кирпичи царских времён, с клеймом производителя, всё ещё представляли ценность. К таким домам была «протоптана тропа», и виднелись две колеи от легковых машин. Одного такого «добытчика» на старом Москвиче с прицепом Василий заметил. Он грузил кирпичи в багажник и в прицеп, тщательно перебирая то, что находил. Сломанные и надколотые кирпичи он отбрасывал.
«Н-да, – подумал Вася, – вот так и умирает история. Это наш город, а не Венеция. В Венеции такого не допустили бы. Мне школьный друг рассказывал, что в конце 19 века эта улица была шедевром улицы в нашем городе. А теперь её просто растаскивают на кирпичи и застраивают».
Но как-то повлиять на это он не мог, да и не хотел. Что он сделает? Орать начнёт? Милицию вызовет? Вот посмотрел и снова нужно идти вверх.
Так он и сделал. Отмахиваясь от назойливых насекомых и почёсываясь там, куда они успевали его укусить, он продолжил подъём вверх по тщательно уложенным кирпичам, которые имели ровно через каждый метр планку, как ступеньку. Где-то внизу лаяли собаки, слышался шум городского транспорта, а он просто шёл наверх. Мысли, мысли. Мало ли, что тебе думается, пока вот так шагаешь домой?
Дойдя до площадки перед новым подъёмом, он запыхался. Ещё метров пятьдесят и он выйдет на улицу, которая ведёт прямо на площадь. Он давно так долго не поднимался, и сейчас дыхание перехватило, и ноги дрожали от усталости. Нужно отдохнуть. Он уже не так молод, за сорок перевалило, и животик появился. Василий решил постоять тут с минуту.
Справа внизу, метрах в двадцати, был сарай. Сарай или какой-то киоск с советского времени. Гнилой, поржавевший, с двумя большими окнами. Окантовка окон ещё сохранила красную краску, но та уже почти полностью облупилась от времени. В общем, сооружение типа старого советского киоска, где продавались безалкогольные напитки, а может окна такие потому, что там продавали газеты и журналы. Да хотя без разницы! Теперь окна почти закрыты ролетами, их кто-то пытался разломать и, подняв, сломал. Между окнами, аккурат посередине, была дверь. Странно, обычно сбоку или сзади, а здесь – именно посередине. Нет, похоже на билетно-информационный киоск. Он один в один такой же в Крыму видел, тоже заброшенный, но не такой изгаженный, как здесь. Над окнами киоска висели старые ржавые лампы, эмалировка отражателей света облупилась, ламп не было, только остатки цоколя и стекла. Странный киоск. Нет, вряд ли тут торговали лимонадом. А возможно, наливайка местная была.
От киоска тянуло холодом и всякими запахами. Вокруг в траве виднелись бутылки из-под водки и коньяка.
«Конечно, это была местная наливайка, где продавали из-под полы алкоголь, когда улица была жива, – подумал Василий. – Но улицу решили застроить, расселили жителей, и она осталась пустой, невостребованной».
Он мельком заглянул внутрь через отогнутый ролет – ничего, кроме мусора, – и зашагал дальше, глянув только вбок, потому что птицы там вдруг громко растрещались и, резко вспорхнув, улетели прочь.
«Блин, странно тут», – Василий почувствовал тревогу. С чего бы это? От окружающего его запустения?
Рядом тянулась протоптанная среди травы дорожка, которая вела к развалинам большого сооружения. Остались только колонны и части фасада. Наверняка некогда это было красивое здание, по-своему уникальное, но сейчас уже практически невозможно было представить, как оно выглядело.
«Печально», – подумал Василий, но тревога росла.
Ёлки, ну не из-за того же, что дома разрушают!? Жаль, конечно, но с этим ничего не поделаешь. Он пришёл сюда не за тем, чтобы сопереживать. Однако тревога и страх не отпускали, словно где-то здесь притаилась опасность. Он остановился и обернулся: не преследует ли его кто-то. Но на тропинке из желтых кирпичей никого не было.
Василий твёрдо решил идти дальше. А дальше дорога круто поднималась вверх среди крапивы, кустов и деревьев. И никого, только назойливые насекомые. Но почему ему тогда так страшно? Что он почувствовал? Вокруг никого. Только этот, собиратель, продолжал внизу воровать кирпичи и всё. Василий постоял ещё с минуту, собираясь с мыслями, и сделал шаг на финальном отрезке своего пути к дому. И тут это началось.
На него упала темнота. Он стоял перед крутым склоном, ведущим наверх, на площадь, и смотрел, как наступает тьма. Она словно спускалась сверху, густая, непроглядная. Будто он смотрел на наступление ночи, снятое замедленной киносъёмкой.
Прошло секунд десять, стало так темно, что он своих рук не видел. И исчезли звуки. Не было слышно щебета птиц, жужжания мух, гула машин на соседних улицах, – вообще ничего.
Темнота окружала и давила на него, словно она была осязаемой, а не просто чернотой ночи. Он растерялся на пару секунд, а потом порылся в карманах и достал свой смартфон. Связь была, и он позвонил жене. Трубку поднял мужчина и ответил:
– Кто?
– То есть «кто»? – опешил Василий.
– Ты кто такой, если сразу не понял, – ответил мужской голос на том конце трубки. – Куда звонишь?
– Я звоню своей жене, а вот ты кто?