– Этот призрак? Он во сне к тебе приходил? – Бармен улыбнулся. – Значит, нашёл лазейку.
– Серьёзно?
– Да, конечно серьёзно. Они ищут хоть какой-то шанс вырваться из темноты, и мой хозяин создаёт подобные места. Сейчас здесь, а было ещё в метро, в Лондоне, в начале двадцатого века, было в России и в Америке. Им тоже нужно давать надежду.
– Не просто так, правда?
– Конечно, им нужно отрабатывать. Но тут: или жить во тьме, или хотя бы один раз в месяц иметь возможность собираться и изливать свои проблемы. Они потерянные души, но им тоже нужна поддержка.
– Значит, это ад? – Вася подумал, что нужно выпить, и тут же почувствовал в руках холодный гранёный стакан.
– За счёт заведения, – улыбнулся бармен. – Отличное виски, выдержка почти сорок лет.
Василий выпил. А потом закусил мясом, которое тоже появилось на столе.
– Неплохо вы устроились, – заметил он. – Классно тут у вас души кушают.
Бармен ответил:
– Это не ад, скорее чистилище. Это души, которые застряли между раем и адом. Они сделали глупость: иногда сознательно, иногда – нет, и теперь им уготовано блуждать в темноте, искать свою вину.
– В смысле? – спросил Василий.
– То, что они делают: бродят в темноте, плачутся и рассказывают друг другу истории. А потом высшие силы, как мой хозяин, дают им свет, куда они могут прийти, пообщаться и на миг забыть про одиночество. Эти длится не долго, а потом они уйдут. Главное, чтобы тебя не почувствовали.
– Почему?
– Ты что, совсем дурак, не понимаешь? Ты живой и полон энергии и здесь очутился случайно. Сиди тихо и смотри. Я принесу ещё поесть.
Он ушел обратно за стойку, а к столику вскоре подошла девушка, неся тарелки с едой. Василий удивился: откуда этот бармен узнал, что ему нравится, ведь он же ничего об этом не говорил? Тем не менее, ему принесли его любимую еду.
Он ел и потихоньку разглядывал сидящих вокруг. Эти люди с печальными лицами беседовали друг с другом, пили, чем-то закусывали, потом шли за добавкой и снова пили. Они долго и обстоятельно рассказывали про свои проблемы, размахивая руками, что-то рисуя пальцами на столах и теряя слёзы. Сначала один молчал, а второй рассказывал, потом второй молчал, а говорил первый. Интересно, чем же они расплачивались? Подходили к стойке, указывали на выпивку, и им давали. Просто так. Василий не видел ни денег, ни кредитных карт. Ничего.
И они часто меняли столики. Поговорив с одними, они пересаживались за соседние столы и снова принимались говорить, есть и выпивать. И при этом никто не пьянел, языки не заплетались, никто не падал на пол, никто не шатался, не блевал, приняв слишком много, и не устраивал сцен. Бармен, вернувшийся за барную стойку, то и дело наливал подошедшим, Вася же тихо сидел в углу и ждал рассвета, а за окном в темноте проносились яркие искры, словно этот кабак летел куда-то по усыпанному звездами небу.
Так было до тех пор, пока Василия не заметила некая миловидная женщина и, закончив беседу со своим компаньоном, присела к нему за столик.
– Здесь свободно?
– Я..
– Конечно, свободно, раз сидишь один, – она улыбнулась и села. – Новенький?
– Да.
– Я – Елизавета Абрамовна Шкась, – она протянула Василию руку, и он её машинально пожал. Такая холодная, как ледышка. Потом он хотел руку убрать, но она не отпускала, а её глаза закатились от удовольствия. – Живой, ты – живой!
Она не просто притянула его руку, но и прижала её к себе в районе сердца как могла через стол. Василию было неприятно, женщина была ледяной, и тут, как по команде, все повернулись, а потом встали и бросились к ним. Стало так холодно, что стыли зубы. Все сидевшие в этой таверне, были ледяными и они высасывали из него тепло. И не стеснялись про это говорить.
– Тепло, тепло, живой человек!
– Точно тепло, он согреет нас!
Василий чувствовал, что от окутавшего его леденящего холода он уже теряет способность ясно мыслить. И тут раздался громкий голос подошедшего бармена:
– Успокойтесь, вы его заморозите! По одному! У одного живого человека не так уж много энергии. Просто обнять, получить свою порцию и уйти.
– Ты что?! Какая порция? Торгуешь мной?! – не выдержал Василий и попытался встать, чтобы растолкать обступивших его.
Тогда бармен сжал его плечо, наклонился к нему и прошептал:
– Ты, молчи! Иначе тебя тут насмерть заморозят. Если ты подыграешь мне, ты выживешь, а иначе тебя просто сожрут. Слушай и терпи. Скоро рассвет. Начнут плакаться – можешь просить взамен что угодно. Скажи – дам теплоту, а что взамен? Не нравится – ищите другого живого, кто попадёт в темноту. Это как выиграть в лотерею, увидел бонусы – бери их! Всё, тебя увидели и поняли, что ты живой. Готовься, – и бармен ушёл.
И вот тут началось. К нему за стол садились ледяные люди и начинали жаловаться. Только сейчас он понял слова бармена, что здесь – дураки, глупцы, идиоты, не помнящие, что натворили, а не хладнокровные убийцы. Они сделали глупости, но не осознавали этого. Вернее осознали, но сочли, что они в этом не виноваты, что это произошло просто случайно. Поэтому они блуждали в темноте, прячась от рая и ада, уходили в темноту, чтобы их никто не нашёл и не спросил: а почему ты здесь? Так они и обитали в темноте, иногда собираясь, чтобы поплакаться. И не понимали, почему не видят выхода.
– Не подходить! – Василий ударил одного, прильнувшего слишком близко. – Не хочу обниматься с мертвецами.