Выбрать главу

     – А что за «колодцы», которыми он им пригрозил?

     – Это не просто колодец. Это типа карцер для душ. Полная темнота, а ты всё время падаешь, и падению нет конца. Это страшно, когда ты постоянно ожидаешь боль от удара, а его нет. Это ожидание съедает тебя, сводит с ума. Это как приговорённые к смерти ждут своей участи. Это страшнее тьмы. Там ты хотя бы чувствуешь, что твои ноги во что-то упираются, – бармен улыбнулся. – В колодце ты себя чувствуешь как в космосе, в бесконечном падении, которому нет конца.

     – А ты кто? – поинтересовался Василий. – Точно просто бармен?

     – Типа того, – ответил тот и улыбнулся. – Наливаю приходящим, слежу за порядком.

     Вася снова выпил и смотрел, как от него шарахаются те, кто был в этой таверне. Они обходили его как можно дальше.

     – Что со мной будет? – спросил он.

     – Ничего. Тебе же сказали, что ты сможешь уйти и что больше сюда не нужно возвращаться. Компенсация тебе точно будет. Наверняка в чём-то повезёт, и очень хорошо повезёт. Не знаю, что решит Хозяин, но тебе точно будет бонус. Но вот что меня тревожит… – бармен посмотрел на Василия. – Почему ты оказался здесь? Почему тьма тебя втянула? Бывали, конечно, редкие случаи до этого. В Лондоне целый поезд метро сюда затянуло в конце 19-го века, но там была просто тьма, ничего больше. Люди побродили, повизжали, прокакались от ужаса – и всё. А ты почему-то оказался в баре.

     Он быстро встал и взял голову Василия в руки, тот дёрнулся и попытался вырваться, ударить, но лишь беспомощно махал руками, а бармен сжал его виски и потом быстро отпустил.

     – Ага, понятно.

     – Что понятно?

     – Почему ты здесь. Ты – наш клиент, хотя ещё живой.

     – Угу, – ответил Василий и попытался успокоиться, хотя всё тело его дрожало. – Конечно ваш клиент, раз я пил и ел у вас, – хотел он отшутиться.

     А бармен продолжал:

     – Воспитываешь?

     – Кого?

     – Жену и ребёнка. Бьёшь их. Чтобы знали порядок. За то, что дочка плохо уроки сделала, а жена не так вкусно ужин приготовила. Да, ты не хочешь их покалечить или убить, а так, типа, немного воспитываешь…

     – Тебя это не касается! – Василий вскипел и встал. – Рот закрыл, это моя…

     И тут его с силой пригвоздило к стулу.

     – Вспомни, с кем ты разговариваешь и где находишься! Немногим так повезло: получить предостережение и изменить свою жизнь. Твоё «воспитание» может привести к смерти. Вопрос: кого? Жены или дочки. И ты окажешься тут, и тоже будешь рассказывать всем, что ты не хотел, ты всего лишь «для порядка»... Да, именно так и случится, только ты уже не будешь живым.

     Василий молчал.

     – Посмотри вокруг, посмотри в окно – это твоё будущее. Ты такой же дурак, как и те, кто сейчас сидят здесь. Все они считают себя невиновными, они не хотели, просто так получилось. А ты? Не так книги расставлены, краны до блеска не начищены, мокрые следы в коридоре перед ванной, еда тебе не понравилась, пыль на полке, жена не вышла, как по команде, встречать тебя с работы, одежду не успела постирать вовремя... И удар за ударом. Так?

     Василий молчал и только шумно дышал. А бармен продолжал:

     – По рукам, по туловищу, по голове, но где волосы, не по лицу. По лицу нельзя – видно же будет. Ты бьёшь не слишком сильно, чтобы не попала в больницу, не умерла, конечно же, а просто запомнила. Синяки? – Ничего, длинную одежду наденет: не видно будет, и на работе будет молчать, иначе слухи поползут. А когда ты… – бармен улыбнулся. – Мне нравится тебя мучать такими вопросами, когда ты слушаешь и не можешь ни пискнуть, ни дать сдачи. Ты так привык быть сильным и всегда правым, так? И такое положение дел тебе неприятно, тебя коробит. Бесит и страшит одновременно. Что, сейчас закатишь глаза и начнёшь насвистывать в уме мелодию и думать о чём-то другом, будто и нет тебя здесь?

     Глаза Василия наполнились слезами.

     – Больно? – бармен улыбнулся и приблизил лицо к лицу Василия. – Я знаю, больно. Я так у него служу, поэтому я здесь бармен. Так вот, однажды ты в очередной раз придёшь в ярость и не рассчитаешь удар. Они умрут. И ты будешь тоже бродить в темноте. Здесь. Понимаешь меня? Ещё раз задаю тебе этот вопрос.

     Василий молчал. Сначала он находился в невидимых путах, был раздражён, потом пребывал ярости, а сейчас он был отпущен и опустошён.

     Бармен похлопал его по плечу и добавил:

     – Понятно. Твои мысли сейчас в круговороте ужаса своей души. Бутылка за счёт заведения. Пей. Скоро тьма спадёт, и ты сможешь вернуться. Ни запаха, ни «вертолётов» не будет. Ты пьян, пока есть темнота, потом станешь трезв.

     – А пописать можно?

     – Да, туалет за барной стойкой. Наверное, Хозяин таки предполагал, что когда-то здесь появятся живые, потому что душам туалет не нужен. Иди.

     – Спасибо.

     Василий зашагал туда, куда указал бармен. На него жадно смотрели посетили бара, буквально поедали глазами, но никто не смел двинуться. Он нашёл дверь с поясняющим знаком, зашёл и оказался… Нет, не было ни паутины, ни пыли, ничего. Всё сверкало чистотой. Унитаз, стульчак блестели так, словно их только что распаковали. Пахло убранным туалетом и освежителями воздуха. Если бы так не припекло, Василий бы даже не побрезговал сесть на унитаз. После он поднял джинсы, помыл руки и посмотрел в зеркало. Ничего особенного. Он, в зеркале был он. Не скелет, не разлагающийся труп, если исходить из того, где он сейчас находился. Его собственное лицо. Обычное, чуть красноватое от алкоголя, с уже появляющимися первыми морщинами. Он отошёл в сторону, чтобы видеть отражение в зеркале не только себя, но и самого туалета. Всё-таки этот бар тоже возник в каком-то киоске с двумя окнами. Может и там, в кабинках, поднимаются призраки или ещё что-то подобное? Нет, ничего. В отражении только он сам. Никто не вылезал из стен или с потолка.